ЛЕС

И вот, что я узнал. Отшельники ведут довольно разнообразное хозяйство. У них в пределах огороженной территории есть, кроме поля, что я видел, еще и огороды с разными корнеплодами — картошкой, морковью, свеклой и прочим, а так же разные ягоды, горох. Кроме этого, есть теплицы, где они выращивают помидоры, огурцы, кабачки и другие теплолюбивые культуры. Свинарник, коровник и птичник тоже имеется. На мой вопрос, как все это умещается в одном гектаре площади и кормит весь год население общины, с учетом того, что половина этой площади занимают жилые строения, прозвучал удивительный для меня и, совершенно естественный для этого мира ответ.

— У нас земля очень плодородная, — сказал Митька. — Корнеплоды мы собираем с одного участка по три урожая. У каждого под домом, кстати, и у тебя тоже, вырыт огромный подвал для хранения этих продуктов. Там постоянно поддерживаемая температура — и зимой, и летом. Конечно, есть и общие амбары, и склады для хранения непортящихся продуктов.

— А где вы выгуливаете тех же коров, если пастбища за забором у вас нет?

— Так очень просто, — ответил Митька. — Если ты еще не заметил, трава у нас растет очень быстро. То, что коровы съедают за день — к утру снова вырастает.

— А, — догадался я. — Это как раз объясняет, почему я не узнал тропинку, по которой я первый раз шел, когда меня нашли!

— Вот именно. Еще один пример. Ты же знаешь, что у нас есть второй выход из общины.

— Ну да, заметил в первый же день.

— Этот выход ведет к Большой реке. Там мы ставим сети и ловим рыбу. Идти до реки недалеко, шагов триста. Но каждый раз, когда рыбаки идут пополнять запас — а это бывает два раза в десятину…

— То есть каждые пять дней, — вставил я, вспомнив их необычный календарь.

— Ну да, каждые пять дней у нас проводится рыбный день. Это не значит, конечно, что прямо все в этот день едят только рыбу. Кто не хочет, тот не ест.

— А если кто-то захочет рыбки в другой день?

— Да пожалуйста — иди и на удочку лови, сколько хочешь. У нас ведь и кошек много, которые рыбу любят. Только на рыбалку по одному не ходят, нельзя. Вообще, за общиной не меньше, чем по два выходить разрешено.

— Подожди, — вспомнил я. — А когда меня нашли, я же, так понял, что один вышел?

— Да ты, ну, в смысле, Никифор, всегда был бунтовщиком. Просто сбегал из общины.

— И что, меня, в смысле, Никифора, никто за это не наказывал? Это же серьезное нарушение, как я понимаю, угроза безопасности всей общины!

Митька обернулся, изумленно на меня посмотрел.

— Какая угроза? Только если тебе, одному. А община за тебя, за твои выходки не отвечает! Для нас общее важнее частного.

— Ну да, иди, кто хочет на свой страх и риск.

— Никифор в этом смысле был очень осторожным. Он знал Лес, как никто из нас! Знал, где какая опасность может подстерегать, какие растения опасны, где Лес может ловушки расставить, когда гон проходит у лосей или зайцев, когда медведь-шатун зимой может бродить рядом. Короче, он был настоящим лесником, почти лешим.

— Опять ты про леших! — усмехнулся я. — Нет таких животных, это все выдумки, народный фольклор!

В свою очередь, Митька тоже усмехнулся.

— Выдумки, как же! Самые они и есть настоящие! Вот когда встретишь в Лесу такого — не удивляйся! Я тебя предупреждал!

Я ничего не сказал. Пусть пока каждый при своем останется. Никифор, возможно, всех тут в округе уже повидал, даже этих сказочных леших, но я, пока собственными глазами не увижу — ни за что не поверю!

Тем временем мы вышли к маленькой быстрой речушке. По крутому бережку съехали к самой воде, придерживаясь за свисающие ветви ивы. Река была такой ширины и глубины, что не представлялось возможным ни перепрыгнуть, ни пройти вброд не замочившись по пояс. А лично мне мокнуть ну никак не хотелось. Я, можно сказать, только-только вошел во вкус, пристроился к темпу, уже не потел, даже к маске-сетке привык, не замечал ее на своем лице.

— Что делать будем, Сусанин? — спросил я.

— Кто? — вскинул на меня брови Митька.

— Да, не важно, был такой один, тоже по лесу все ходил, водил…

— И что?

— Ну, и заблудились они!

Митька махнул на меня рукой. Мол, опять свои штучки-юмор непонятный.

— Что тут думать, — сказал он. — Надо какое-то бревно искать. Шагов пять-шесть.

— То есть метра четыре, — уточнил я. И вдруг вспомнил. — У меня же суперсила есть, Митька!

Он посмотрел на меня с сомнением, ожидая очередной шутки.

— И что? — осторожно спросил он.

— Как что! Давай я тебя сначала переброшу, а потом сам — оп, и перепрыгну! Плёвое дело!

Митька состроил такую гримасу, будто я и на самом деле не очень хорошую идею высказал.

— Это же быстрее будет, — стоял я на своем. — Пока ты свое бревно найдешь!

— Так вон же оно! — почти сразу воскликнул Митька. И показал на это самое бревно.

Я проследил за его взглядом, оценил это «бревно» и понял, что Митька решил пошутить в ответ.