Лес

Стан со всей силы сжал плечо подсталкра, тот скривился и зашипел от боли, но рта не раскрыл.

— Упираться вздумал? Ну я тебя!..

Стан замахнулся своим огромным кулачищем. И тут Плющ сказал:

— Так всё же это ты сделал? Что-то я подобное предполагал… Тебе что, так нужна Ксюня, что ты готов убить того, кто, как ты думаешь, тебе мешает?

— Тебя не спросили! — крикнул Стан и опустил кулак на физиономию Плюща. Вернее, на то место, где она находилась в предыдущее мгновение.

Плющ в последний момент качнул головой вбок, так что Стан ударил в пустоту. Пока «подсталкр-гора» соображал и готовился нанести следующий удар, Плющ успел продумать ход схватки. Отмёл вариант с подсечкой из-за разницы в весе и силе — и нашёл более подходящее и изящное решение проблемы.

Так как его плечо держал Стан, а значит, Плющ имел точку опоры, он решил рискнуть: быстро подпрыгнул, вскидывая вперёд ноги, и оттолкнулся ими от груди Стана. Тот, не ожидав такого приёма, выпустил верхнюю часть руки Плюща, который отпрыгнул в сторону — а потом помчался прочь, в деревню. Стан ринулся в погоню, стремясь разобраться со «стукачом», наведшим велка Зора на его след.

Какими бы сильными ни были ноги «подсталкра-горы», его соперник, лёгкий и вёрткий, был всё-таки чуть быстрее и маневреннее, благодаря чему немного увеличивал отрыв на прямых участках пути и всё сильнее вырывался вперёд на поворотах. Наконец, Плющ остановился в паре сагней от двери своего дома, развернулся к Стану, который только что вынырнул из-за последнего поворота и теперь нёсся вперёд, стремительно сокращая накопившуюся дистанцию, и крикнул:

— Стан, ты потерял всех своих друзей! Запомни это и вспоминай почаще!

А потом молниеносно юркнул в дом, куда «подсталкру-горе» в подобных обстоятельствах хода не было.

Стан постоял несколько мгновений на улице, стараясь побыстрее отдышаться, затем выругался, плюнул на дверь жилища Плюща, а на ближайшее время ещё и Ласа, после чего, кипя от злости, потопал к себе.

Похоже, у него в последнее время шла сплошная «полоса невезения», которую он, как ни старался, преодолеть не мог, — не хватало гибкости ума, о чём он, к несчастью для себя, не догадывался.

3. Новое испытание

В следующие пару десятков дней ничего особенного не происходило. В смысле не было крупных стычек между подсталкрами. Да, они продолжали враждовать между собой: Стан против всех и Лас против Квильда, — но делали это… по-тихому, что ли, ограничиваясь разве что злобными взглядами да нелестными замечаниями в адрес противников.

Ласу, честно говоря, так больше нравилось, чем когда чуть ли не ежедневно были драки, споры и прочие разборки, так как было проще отвлечься от проблем в коллективе и сосредоточить внимание на отношениях с Ксюней, которые несколько продвинулись с ночи Конца года. Теперь у них со сталочкой друг от друга секретов; они оба понимали друг друга, как никто иной. Но пока дальше поцелуев и объятий, правда, уже намного более откровенных, чем раньше, пока не заходило: по ощущениям влюблённых, они ещё не были готовы зайти дальше, чем позволялось законами деревни. Но пока им и этого было достаточно. К тому же, наконец-то отремонтировали дом Ласа, так что подсталкр был счастлив вдвойне.

Ксюня с Линой открыто также не конфликтовали — лишь холодно смотрели друг на друга при вынужденных встречах на северной окраине селения и не разговаривали.

У Квильда и Лины всё было довольно хорошо, почти как у Ласа с Ксюней, и до запретного не доходило, хоть Лина и чувствовала, что её ухажёру и хочется уже перейти от слов к делу; но Квильд сдерживал себя, не желая повторения той некрасивой истории с Ксюней: вдруг тогда Лина возненавидит его, а в самый неподходящий момент неподалёку нарисуется Стан и в прямом смысле слова отобьёт у него подругу?..

Квильд и Лина пока не могли придумать хорошую месть парочке оппонентов: интеллект не позволял, — но верили, что рано или поздно, может быть, даже до сталкатлона, они это сделают.

Стан же был зол на всех: на сталочек — за то, что они обе по очереди ему отказали; на парней — за то, что те ему мешали; на велка Зора — за то, что… вот насчёт него Стан не мог внятно сказать, за что, но всё же злился. Только родители не попали в его «чёрный список», да и то лишь потому, что, не зная всей ситуации, предпочитали не вмешиваться.

Плющ же, если раньше был словно отдельно от всех — не встревал ни в отношения с девочками, что сохранялось и теперь, ни в «тёрки» между подсталкрами, сейчас уже как бы присоединился к Ласу и Квильду в их вражде со Станом, который, казалось, становился всё более неуправляемым, но изо всех сил скрывал это.