Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Минсок действительно заметил не сразу, просто не обратил на это должного внимания. Его не очень смутило отсутствие брата в редкие визиты домой, ведь Чондэ не был обязан сидеть круглыми сутками дома, да и был уже не маленьким, чтобы за него волноваться. Однако факт того, что в обитаемой квартире день за днем все оставалось нетронутым, в какой-то момент начал напрягать. К тому времени, как Минсок всерьез обеспокоился отсутствием брата, телефон Чондэ перестал отвечать. Конечно, для Минсока не составило бы труда найти младшего, вот только мертвых искать ему всегда давалось лучше, чем живых. И тот факт, что Чондэ все еще не найден, значил, что он еще жив. Результатов конкретнее у Минсока не было. Местоположение Чондэ было неизвестно. Трудно было сказать, все еще он в Сеуле или уже давно исполнил свою мечту умчаться далеко отсюда.

Минсок хотел, правда хотел уделить время поискам брата, взять того за шкирку и притащить домой, наподдав для верности под зад, однако как назло собственные обязанности накрыли с головой. Душам же не объяснишь, что они не очень вовремя умирают, что им бы подождать пару часов или дней, пока Минсок со своими семейными делами разберется. Вот и приходилось плющить жопу в Зале Суда, искренне надеясь на сознательность брата и на то, что он не умрет раньше, чем Минсок до него доберется.

Время шло. Ким Минсок продолжал ждать и верить, что Чондэ сам вернется. И возможно, Минсок бы уделял этому чуть больше времени, если бы не Чжан Исин. Тому стало еще хуже, чем было прежде, только теперь он прекрасно осознавал причину своей хандры. Делиться, однако, своими переживаниями с Минсоком он отказывался. Вообще не хотел с ним говорить и объяснять свое странное поведение. Никаких претензий, разбора полетов, вопросов о происходящем. Исин просто молчал. Будто ничего не было. Старательно делал вид, что ничего не видел и ничего не знает. Все хорошо. Все как обычно. Он не игнорировал Минсока, но общался с ним только по нужде и максимально коротко. Если была возможность избежать разговора, он избегал, обычно за счет Лухана. Лухан для него стал мальчиком-передатчиком. Скакал горной козочкой передавая слова одного другому. И если честно, его это быстро утомило, но как человек, сохранивший остатки разума и инстинкта самосохранения, лезть в это и расспрашивать о происходящем он не стал. Не его это дело. Да и знал он, что если сунет нос, ему тут же его оторвут. Или того хуже, за уши втянут во всю эту неразбериху по самое небалуй.

Вот так и царила в кафе напряженная атмосфера, и каждый боялся лишний раз слово сказать, чтобы это, не дай бог, не стало той искрой, которая взорвет все к чертовой матери.

Так больше продолжаться не могло, и Минсок понимал, что нужно молча паковать вещи и уходить по-английски. Сначала в отпуск, потом навсегда. История закончена, пришло время уйти. Он больше не мог разрываться на две части, да и необходимости в этом уже не было. Идеальный момент, чтобы исчезнуть без следа, как он уже много лет собирался, однако сделать это, не вернув домой Чондэ, Минсок попросту не мог. А сам Чондэ возвращаться не собирался. Шла вторая неделя.

В растянутое на бесконечность напряженное ожидание каких-либо подвижек вмешался случай. Чондэ был найден, только вовсе не Минсоком, а Луханом. Хотя может быть, все случилось с точностью наоборот.

Лухан спокойно просиживал последний теплый вечер выходного дня в парке неподалеку от своего дома. Было темно, что добавляло его страданиям чуть больше драматизма. Он смотрел на небо, где сквозь тучи и засвеченную фонарями дымку, с упорством пробивались самые стойкие и яркие звезды, и утопал в жалости к себе. Точнее, он морально себя готовил к тому, что если ничего в своей жизни не поменяет, то в ближайшем обозримом будущем он будет коротать свои ночи на лавочке в парке, любовно обнимая немногочисленные пожитки. И вот, где-то между «как же паршиво» и «когда я наконец сдохну», явился Чондэ.

Сначала где-то в отдалении просто мелькнула тень, затем стала стремительно приближаться и вот, спустя мгновение на лавку рядом с Луханом упал Ким Чондэ собственной персоной. И был он как всегда небрежен. Не только в поведении, но и в одежде. Как будто собирался наспех. Напялил на себя первое, что под руку попалось. А попались черные штаны с дырками, простецкая черная футболка, и тонкая поблескивающая куртка, в свете фонарей отдававшая глубоким синим. Волосы в беспорядке, а на носу восседали солнцезащитные очки. И это при том, что солнце уже несколько часов как скрылось за горизонтом.

Чондэ посмотрел на Лухана, потом, проследив его взгляд, посмотрел на небо, но не обнаружив там ничего интересного, снова вернул свое внимание молодому человеку.

— Привет, чего грустишь? — спокойно бросил он, отрывая Лухана от тяжелых дум. Только после того, как Чондэ подал голос, Лухан соизволил повернуть к нему голову.

— Привет, — озадаченно произнес он, глядя на еле различимое собственное отражение в стеклах очков. — Ты чего, нашелся, что ли?

— А я и не терялся, — уверенно заявил Чондэ, откидываясь на спинку скамейки.