Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Бэкхён осторожно развернул свиток. Как он работал, было непонятно. Понятно было лишь то, что он волшебный. С голосовым поиском. Или еще каким-то. Или это Бэкхён наловчился так быстро его прокручивать. В общем, что-то странное.

Свиток, очевидно, был очень древним, но при этом в отличном состоянии. Пожелтевшее полотно плотной бумаги было накручено на две катушки с изящными серебряными ручками, покрытыми золотыми узорами. На первый взгляд свиток казался очень худым, на катушки бумага была намотана наверно в десять тонких слоев, но когда список с невероятной скоростью начал листаться, стало очевидно, что на него ушло значительно больше бумаги.

Бэкхён, держа свиток за изящные ручки катушек, очень быстро следил глазами за проскальзывающими по бумаге именами. Поразительно, если при той скорости, он мог хоть что-то разглядеть. Катушки крутились, но слоев бумаги ни на той, ни на другой больше или меньше не становилось. Это была какая-то магия, не иначе. Хотя, что же еще это могло быть?

— Так, Чжан Исин, Чжан Исин, — повторял одними губами Бэкхён, — где же, где же. А вот! — вскрикнул он торжественно. — Нашел.

Свиток перестал листаться. Остановился. Немного отмотался назад.

— Так, а Чондэ?.. — задумчиво поинтересовался Купидон, и было непонятно, у себя он спрашивал или у свитка. — А, вот, нашел. Тоже тут.

Он поднял глаза на замерших парней, перевел взгляд с одного на другого и обратно. В глазах Бэкхёна застыл немой вопрос. Он не понимал, почему Чондэ с Исином глядят на него, а конкретно на свиток, с таким изумлением. И ладно Исин, но Чондэ-то куда? Они как маленькие детки, которые увидели заводную собачку.

Бэкхён сначала собирался спросить, что с ними не так, потом хотел съязвить, но в итоге лишь закатил глаза и протянул свиток Чондэ.

— Вот, смотри, — он ткнул пальцем в список, когда Ким с трепетом взялся за ручки катушек, — седьмая и восьмая строчка — ваши имена друг напротив друга. Если это не доказательство вашей вечной любви, то я даже не знаю, что это.

— Каракули какие-то, — озадаченно протянул Исин, заглядывая Чондэ через руку.

— Ты бы поаккуратнее с ним, дорогой мой, — со знанием дела произнес Бэкхён, вальяжно откидываясь на стул, — артефакты своенравны и обидчивы.

Исин смерил Купидона недовольным взглядом и вновь обратил свой взор к свитку.

— Теперь-то ты веришь мне? — Бён обратился к Чондэ.

— Теперь верю, — со каким-то очень печальным, совсем не облегченным вздохом ответил тот, и хотел было вернуть свиток, но к нему потянул свои ручки Исин, которому хотелось рассмотреть поближе.

Рассматривать в сущности было нечего. Список представлял собой две колонки, в которых были записаны имена. Имена Чондэ и Исина был друг напротив друга в обеих колонках, разделенных аккуратной чертой.

— И что, это доказывает, что мы друг друга до смерти любим? — с сомнением поинтересовался Исин.

— Ну да, — кивнул Бэкхён.

— Как-то очень неубедительно, — Чжан скептически нахмурил брови, — с таким же успехом, кто-то мог написать на заборе, что я люблю Чондэ, а он меня.

— О боже, — драматично взмахнул рукой Купидон, — люди. Все вам неубедительно, все вам недостаточно. Вам предоставили веские доказательства вашей любви, и если это вас не убедило, то, я не знаю, займитесь самоанализом, покопайтесь в себе. Почему вообще какие-то бумажки должны знать о ваших чувствах больше, чем вы?

— Не знаю, — пожал плечами Исин, возвращая Бэкхёну свиток, и задумчиво посмотрел на Чондэ.

Почему-то собственные имена, находящиеся в этом списке, совсем не развеяли его сомнений, и он был уверен, что и сомнений Чондэ не развеяли. И было действительно странно это осознавать. Ведь на какую-то долю секунды ему почудилось, что если он увидит их имена в этом списке, все станет предельно ясно. Он думал, что ему полегчает, вот только легче не стало. Кажется, даже наоборот.

Когда он жил в незнании, опираясь на собственные ощущения, ему понятно было больше, чем сейчас. Хотя и тогда был полный бардак. Он размышлял о правильности своей любви, о том, насколько она реальна. Ведь порой казалось, будто он ее себе придумал, как сказку, в которой он и Чондэ счастливо живут вместе. В кого он в действительности был влюблен? В Ким Чондэ или в притягательную загадку, которую этот человек ему подарил? Во что-то незнакомое, неизведанное и невероятное, от того и настолько желаемое. Что-то, совершенно отличное от привычной системы, в которой он жил.

Возможно, Исин влюбился в ту самую сказку, которую Чондэ ему подарил за несколько волшебных ночей, и потому казалось, что любовь к этому невообразимому человеку будет не менее волшебной. А вот хрен. Она оказалась… обычной. Повседневной. В ней было много быта. И ни капельки волшебства. И нужен ли был Чондэ, если он не мог больше подарить те незабываемые ощущения, которые всколыхнули мир Исина?