Лес душ

Чтобы уговорить Фаут и убедить ее, что мне нужно отправиться на разведку в Мертвый Лес, мне требуется куда меньше усилий, чем я думала. Ронин ни разу не запрещал мне туда ходить, и, хотя моей стражнице и не особо по душе эта идея, желание побольше разузнать о моем ремесле все же побеждает в ней.

Ронин не будет рад тому, что я решила уничтожить Лес вместо того, чтобы взять деревья под свой контроль, однако ему об этом знать не обязательно. Хотя бы пока что. И, быть может, землям Тия больше и не нужен Мертвый Лес. Может, землям Тия нужна не стена, разделяющая народы, а мост, объединяющий их.

Однако сначала мне нужно научиться призывать свое ремесло и пользоваться им. Тейерн сказал, что только настоящая опасность может помочь мне пробудить мою магию, а самая что ни на есть настоящая и единственная для меня опасность здесь – это деревья.

Мы с Фаут привлекаем немало внимания, когда проходим сквозь центральные ворота. Слуги таращатся на нас, солдаты с подозрением косятся – все в замешательстве, но никто все равно не пытается нас остановить или задать хоть один вопрос. Могу поспорить, что они впервые видят, чтобы кто-то по собственной воле выходил за ворота и без сопровождения Ронина. Так что они даже не понимают, как им на подобный поступок реагировать.

Саенго ждет нас во дворе, тренируясь в стрельбе из лука. Ей хотелось заняться физическим трудом, чтобы поменьше думать и волноваться. В этом мы с ней похожи. По просьбе Ронина солдаты установили для нее деревянную куклу в качестве тренировочной мишени. Она уже выпустила по стреле в голову и в грудь куклы, когда мы с Фаут только обошли палисадник из костей тролля.

Когда же мы подходим к белым занавесам, отделяющим нас от Леса, мне приходится собрать всю силу воли, какая у меня имеется, чтобы отогнуть вуаль из паутины и шагнуть за нее. Ближайшие искореженные деревья стоят меньше чем в десяти шагах от меня. Их ветки упираются в созданные Ронином паутины, которые обвиваются вокруг суков и путаются.

Мое дыхание ускоряется. Я невольно тянусь к своим мечам.

– Я буду рядом, – говорит Фаут мягко, как будто хочет отвлечь меня от жутких деревьев.

Мои пальцы сжимаются вокруг рукояток мечей. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, вспоминая удары трости Кендары по моим ногам и нарастающую боль. Один удар за каждый раз, когда я вздрагивала, когда выдавала свой страх. Один удар за каждый раз, когда мое лицо меня выдавало, искажаясь от боли или неуверенности. Она повторяла этот урок неделю за неделей, пока мои ноги не опухли и не покрылись синяками, пока я не научилась сражаться, не выдавая своих эмоций до последнего вздоха.

Когда мое сердце наконец успокаивается, я делаю решительный шаг навстречу Лесу. А затем следующий. Я считаю свои шаги, но не захожу за границу, где шуршат деревья. Мою кожу покрывают мурашки от нарастающего во мне страха. Я останавливаюсь, сделав ровно двадцать пять шагов в глубь Мертвого Леса. Но все еще могу разглядеть белый навес, отделяющий Край Пряльщиков. Прижимая мечи к своим бокам, жду.

Меня не покидает мысль о том, что нечто древнее, нечто озлобленное пробуждается вокруг меня. И внезапно я понимаю, почему ощущения в садовом лабиринте казались мне такими знакомыми – точно как здесь. Что бы ни находилось в том саду, оно каким-то образом связано с этим Мертвым Лесом, хотя я и понятия не имею, как такое возможно, если только сад не расположен куда ближе к лесу, чем я думала. Но что же тогда насчет того существа, чьи шорохи я слышала и которое пробилось по выложенным камнями тропинкам в саду?

Однако сейчас не время позволять мыслям блуждать в том направлении. Несмотря на то что я знаю, чего мне стоит здесь ожидать, картина того, как из гнилых стволов появлялись лица людей, все еще заставляет холодок бежать по моему позвоночнику. Шишковатые ломаные пальцы, тянущиеся наружу, растягивающие зеленовато-серую кору, которая спадает, точно мертвая кожа. Их набухшие, щурящиеся глаза, плачущие липким соком.

У меня опять начинают дрожать руки. Я сжимаю мечи так сильно, что мои пальцы начинают неметь. Чтобы и ноги не застыли на месте от страха, я начинаю медленно обходить деревья полукругом. Тепло магии согревает мне грудь. Я пытаюсь сконцентрироваться на этом тепле, но у меня лишь учащается дыхание, и сердце начинает стучать сильнее, отдаваясь в ушах.

Их рты растягиваются, но в глотках у них ничего нет, кроме завитков и изгибов сморщившейся старой коры. Все мое внимание приковывают эти губы из древесины и гнили. Они все двигаются синхронно, и я вдруг с нарастающим ужасом осознаю, что все они повторяют одно и то же. Одно слово, опять и опять: «Беги».

У меня перехватывает дыхание, застревая в горле, и я практически сдаюсь, чуть не бросаюсь наутек. Однако сквозь туман страха мои инстинкты ухватываются за одну-единственную мысль, которая заставляет меня остаться на месте: как духи могут разговаривать?

Корни у меня за спиной оживают, приходя в движение. Я резко разворачиваюсь и вижу, как они поднимаются, стряхивая с себя ошметки земли. Грязь сыплется мне на ботинки.