Лес пропавших дев

– Девушка представилась вашей сестрой, – сказала врач. – Попросила чего-то горячего, чтобы согреться.

Я внимательно оглядела Мэволь: посиневшие от холода губы, влажные волосы, промокший насквозь ханбок. Соломенная шляпа и плащ плохо защищают от дождя.

– Как ты сюда приехала? – выпалила я. – Такой ливень снаружи.

– Верхом, – невозмутимо ответила Мэволь.

– Под дождем? Мэволь, ты же насквозь промокла!

Мэволь молча отхлебнула из чаши и вытерла нос рукавом. Дождевая капля скатилась по ее щеке. Она выглядела совсем больной, еще хуже, чем после поездки на Чонбан.

В этот момент я как будто поняла, почему отец вернулся на Чеджу за Мэволь. Я легко могла представить, как нежно он, наверное, ее любил. Своевольная, проблемная девчонка, она совсем себя не жалела и хранила верность до последнего. Она одновременно и раздражала, и трогала.

– Мэволь! – прохрипела я. – Зачем ты приехала?

Она пожала худенькими плечиками.

– Подумала, что тебе пригодилась бы моя помощь.

Глава четырнадцатая

Вместе с Мэволь мы сидели рядом и при свете мерцающих свечей разглядывали дневник, который я положила перед нами на низенький столик. Я не расставалась со своим дневником и решила в этот раз раскрыть перед сестрой все карты. Ну, почти все. Бумага зашелестела под моими пальцами, когда я открыла тетрадь на странице, где по порядку выписала все имена, связанные с двумя преступлениями.

Сохён

Ко Исыл

Ссыльный Пэк

Шаманка Ногён

Деревенский старейшина Мун

Судья Хон

Поксун

Отец

Я пробежала глазами по именам и остановилась на шаманке.

– Нужно выяснить, кто отравил отца, – сказала я, – и кто прячется за маской. Я уверена, что преступники в этом списке.

Мэволь нахмурилась и шмыгнула носом.

– А почему тут шаманка? – спросила она.

– Потому что, – медленно ответила я, – она – мать Сохён. И она предсказала беду всем тринадцати девушкам, которых потом похитили. То есть двенадцати – Хёнок ведь погибла.

Мэволь холодно взглянула на меня.

– А с каких пор предсказание будущего считается преступлением?

– Ты же сказала, что хочешь знать правду, какой бы ужасной она ни оказалась.

Я выдержала ее прищуренный взгляд. Мне так хотелось, чтобы разум в этот раз победил чувства, тогда бы Мэволь поняла, что я не стремлюсь причинить ей боль. Я до последнего не хотела подозревать шаманку Ногён, но все улики указывают на нее.

– Слушай, Мэволь-а. Не позволяй чувствам затмить правду. Воспринимай каждого из подозреваемых как незнакомцев.

– Тебе легко говорить…

Мэволь закашлялась. Вместе с дыханием из ее груди вырывались странные хрипы. Она поморщилась от боли, и я поморщилась вместе с ней. У нее отекло и болело горло, но она сумела выдавить из себя:

– Я не смогу считать шаманку Ногён незнакомкой. Она – моя семья, самый близкий мне человек. Поверь, сестра, поверь не шаманке, если не можешь, а мне. И я говорю: шаманке можно доверять.

Я сжала кулаки под столом. Как бы я хотела рассказать сестре все, что знала, но она мне не поверит, не разглядит очевидного. Что бы я ни сказала, Мэволь всегда будет на стороне шаманки.

– Я верю тебе, – солгала я. А потом с опаской добавила: – Мы часто считаем хорошими тех, кто заботится о нас. Но это не всегда так.

– Это ты отца имеешь в виду? – прохрипела Мэволь. – Он заботился о тебе, но со мной добрым не был.

Ее слова больно ранили меня: она сказала правду.

– Да, – согласилась я, и мой рот будто наполнился горечью. – Я говорю об отце. Иногда мы любим кого-то так сильно, что не замечаем, что он не идеален. – Я не замечала. – За каждую ошибку нужно платить. Отец заплатил за свою ошибку тогда, в лесу… он потерял тебя.

Мэволь опустила ресницы, румянец совсем сошел с ее щек.

– Ты говоришь все это, потому что считаешь шаманку Ногён убийцей? – наконец прошептала она.

Я лихорадочно соображала, как мне ответить, чтобы не просчитаться. Если скажу «да», сестра навсегда отвернется от меня и к тому же расскажет все шаманке. Лучше не вываливать все на нее сразу, со временем неоспоримые улики убедят ее в том, что я права. Я знала, какая она упрямая. Мне она не поверит, ей нужно самой во всем убедиться.

– Нет, – снова солгала я, – просто предупреждаю тебя, что результат расследования может оказаться очень неожиданным.

Она явно успокоилась, вздохнула свободней.

– А кого ты считаешь убийцей?

Я чуть не сказала: «Ссыльный Пэк», но потом мой взгляд скользнул ниже по списку.

– Мне кажется, в этом замешан судья.

Мэволь удивленно подняла брови.

– Правда? Не думаю.

– Он ведет себя подозрительно… Кто-то тайно отправляет девушек в Китай. Для такого надо обладать определенной властью.

– Это же очевидно… – Мэволь снова закашлялась. – Это Ссыльный Пэк. Он искал Поксун, и он преследовал Хёнок за день до ее исчезновения.

– Пэк – слишком очевидный вариант. Он сразу же приходит на ум. Но если он во всем виноват, почему отец не арестовал его? Может, кто-то пытается выставить его преступником, чтобы сбить нас со следа?

– Или, может, он как орым, потухший вулкан, у которого внутри, под землей, гигантская система лавовых трубок.