Лес пропавших дев

– Зря вы носите порошок с собой, агасси, даже щепотка этого вещества довольно опасна, – покачала головой врач, разглядывая фиолетовую субстанцию на ладони. – Одна пятидесятая крупинки кён-по буджа способна убить птицу за несколько секунд; одна десятая убьет кролика за пять минут. Несколько щепоток смертельны даже для волка, не говоря уже о человеке. А если порошок попадет на открытую рану, все ваше тело онемеет, и вы начнете задыхаться.

Если яд действует так быстро, как же отец сумел доехать до Поксун? Как, получив смертельную дозу яда, он через несколько дней добрался еще и до Коччавальского леса и не упал нигде по дороге? Я только лизнула порошок, и вон как быстро мне стало плохо.

– А что случится, если… взрослый мужчина получит совсем небольшую дозу этого яда?

Врач снова чуть нахмурилась. Должно быть, она удивлялась, почему приличная молодая девушка задает такие странные вопросы.

– Если доза будет совсем маленькой, человек почувствует себя плохо, но не поймет, в чем дело. Будет немного задыхаться. Это то же самое, что пить змеиный яд крошечными глотками, пока он не убьет вас.

Я взглянула на порошок и представила, как морщинистые пальцы шаманки Ногён сыплют отраву отцу в чай, в еду. Она наверняка заставила кого-то и на постоялом дворе «Кэкчу» подсыпать яд ему в пищу.

– Вам все еще нехорошо? – спросила врач.

Я вдруг поняла, что учащенно дышу, на лбу выступил пот. Взглянув в медную чашу, как в зеркало, я увидела мертвенно-бледную девушку с распахнутыми от испуга глазами. Одно дело подозревать шаманку Ногён и совсем другое найти доказательства своему подозрению.

«Хочешь узнать правду, даже если она окажется ужасной?» – вспомнила я вопрос, который задала своей сестре.

Мэволь тогда кивнула в ответ, но я не сомневалась, что, если расскажу ей правду о шаманке Ногён, потеряю сестру навсегда. Я медленно раскрыла ладонь, и порошок высыпался мне на юбку.

– А судья сейчас здесь? – прошептала я.

– Думаю, что да, агасси. Он работает в доме напротив.

Значит, этот судья, о котором я столько слышала, всего в нескольких шагах от меня.

– Отправьте, пожалуйста, слугу, чтобы он узнал, сможет ли судья принять меня?

– В такой поздний час?

– Дело срочное.

Врач хотела еще что-то возразить, но потом, вспомнив, что ей негоже спорить с юной госпожой, покорно поднялась на ноги. Она смиренно сложила перед собой руки, поклонилась и пробормотала:

– Конечно, агасси.

Когда она ушла, я снова погрузилась в раздумья. Шаманка Ногён – старуха, у нее часто болят ноги и спина, ясно, что она не может быть убийцей в маске. Но она как-то связана с судьей… возможно, поговорив с ним, я пойму, в чем тут дело.

Я встала, как только услышала торопливые шаги по двору.

Врач вернулась и склонилась передо мной так низко, что я не успела разглядеть выражения ее лица.

– Агасси, судья отклонил вашу просьбу.

От неожиданности я потеряла дар речи.

– Почему? – спросила я ее в конце концов.

– Не знаю, – прошептала в ответ врач, но по глазам ее было видно, что она чего-то недоговаривает. – Судья сказал, что ни с кем не желает обсуждать дело об исчезновении детектива Мина.

«Следует почитать старших», – учил меня отец. Но он не научил меня, что делать, когда эти старшие не позволяют расследовать его смерть.

Я мерила шагами комнату и перебирала в голове все примеры, что вычитала в дневниках отца, но ни один из них не подходил для той ситуации, в которой я оказалась. Я кусала ногти, вспоминая Мэволь. Она всегда приходила на помощь, находила выход из тупика. Что бы она сделала?

Дождь наконец прекратился. Я взялась за медную ручку деревянной двери и толкнула ее в сторону. Та с грохотом отодвинулась, и мне в лицо дохнул прохладный ночной воздух. Вода, стекавшая с черепичной крыши, напоминала нить хрустальных бусинок. За пеленой дождя я оглядела огромную территорию ведомства. Черный каменный дом с черной черепицей делил ее на множество разных дворов, а вокруг здание облепляли многочисленные пристройки с широкими крышами.

Что бы сделала Мэволь?

Я не спеша спустилась по каменным ступеням. Мэволь на моем месте сразу бы придумала что-нибудь безумное и не волновалась бы, что ей за это будет.

Всего несколько шагов, и вот я у кабинета судьи Хона. По всему двору стояли железные котлы, обычно освещавшие его, но огонь уже потушили, и в темноте я разглядела лишь неясный расклешенный силуэт крыши и поддерживающих ее столбов. Решетчатые двери, обклеенные бумагой ханджи, чуть светились желтым светом. Значит, внутри горят свечи. Судья Хон еще не лег спать.

Я расправила плечи и постаралась подавить всколыхнувшийся в груди страх. Отступать нельзя.

Подобрав юбку, я уселась прямо в грязь. Стоило мне это сделать, и я услышала, как кто-то хлюпает в мою сторону. Испуганный слуга остановился прямо передо мной, его глаза вопрошали: «Чем вам помочь, агасси?»

Я упрямо уставилась в светившуюся дверь напротив и заговорила так, как обычно разговаривала со мной тетя Мин, когда сообщала мне свое высочайшее повеление.

– Скажите судье, что я не сдвинусь с места, пока он не согласится поговорить со мной.

Слуга поклонился и поспешил прочь.