Лес шуметь не перестал...

— А что тебе у нас не жить? Люб ты мне, Занюшка, так люб, что не могу с собой совладать.

Захар почувствовал на своей шее ее горячие руки.

Он сел на постели и резко отстранил от себя Елену.

— Не могу я этого, Елена Петровна. Понимаешь — не могу! Я лучше уйду, выйду на волю…

Захар вскочил и выбежал из избы.

Елене было до слез обидно за свое унижение. Уткнувшись в грязную, пахнущую воском подушку старика, она беззвучно зарыдала. «Дура я, дура, — повторяла она сквозь слезы. — Зачем мне надо было лезть к этому молокососу, он же совсем еще глупый…»

С рассветом Захар вернулся в комнату, переоделся в свою одежду и вышел запрягать. Первые лучи солнца прорывались сквозь густые ветви сосен, золотистыми бликами скользили по поляне, уставленной рядами красных и желтых ульев. Поляну окружали невысокие кустарники черемухи, калины и крушины. Черемуха была в цвету. Ее белые кисти сверкали бусинками капель вчерашнего дождя.

— Ты что же, около лошади спал? — спросил старик, помогавший запрягать.

Захар смолчал. Ему теперь и самому было неловко за все, что случилось ночью. Старик искоса посмотрел на него и хитро улыбнулся.

— Она тебе хозяйка?

— Ну, хозяйка, — с неохотой ответил Захар.

— Муж-то у нее, видать, старый?

Захар опять смолчал, но старикане унимался:

— С чего же она разъезжает с тобой по лесам-то? А я ведь думал, ты с ней того… Потому у них и в работниках живешь. Ну, коли не так, значит, ты глуп.

— Это почему же? — с удивлением спросил Захар улыбающегося старика.

Но тот заговорил серьезно:

— Жить в работниках у кулака такому молодцу! Палкой, видать, тебя бить некому.

— Куда же мне деваться? — обиделся Захар.

— Не знаешь, куда деваться? В город подаваться надо, ближе к рабочему люду. Настоящим человеком станешь только там. А здесь что — мироеды кругом. Каждый в свою мошну норовит запихать. Им, чертям, мало трех революций, еще одна требуется, чтобы перешерстить их как следует!

Старик так разошелся, что его лысина побагровела, а белая пушистая борода вздрагивала, словно его кто тряс. Захар с удивлением смотрел на него, не понимая причины внезапного гнева. Но старик тут же отошел и громко засмеялся.

— Что стал? Затягивай супонь-то!

— Ты, дед, какой-то блажной, — сказал Захар.

— Будешь небось блажным, когда доживешь до моих лет. А бабу-то ты напрасно обидел.

Пока запрягали лошадь, проснулась и Елена. Она уже была готова в дорогу, когда зашел за ней Захар.

— Поедем? — спросила она, не глядя на него.

Захар мотнул головой и хотел вынести ее узелок, но она опередила его и, схватив свое добро, вышла из избы.

Захар сел на облучок. Они попрощались с гостеприимным стариком и тронулись. Старик некоторое время шел сбоку тарантаса, потом отстал и исчез за поворотом лесной дороги. Вскоре они выехали на большак, и Захар погнал лошадь. За все время пути они не обмолвились ни словом. Да и о чем могли говорить? Однако при взъезде в город Елена сказала ему:

— Думаю, что о моем вчерашнем глупом поведении ты не станешь рассказывать?

— Кому и зачем об этом рассказывать? — ответил Захар. — Я вчера, может быть, в сто раз был глупее тебя. Расскажешь кому-нибудь, меня же засмеют.

Елена несердито посмотрела на него, сказала тихо:

— Молод ты еще, Захар.

Тарантас проехал по большому мосту через Суру и с грохотом выкатился на мощенную булыжником главную улицу уездного города. День был базарный, на улице было многолюдно. Потянулись ряды лавок с витринами, заполненными разным товаром. Над железными дверями лавок красовались новенькие вывески. На некоторых масляная краска еще не успела высохнуть. Захар и раньше несколько раз с Кондратием бывал здесь, но тогда город казался тихим и пустынным, теперь же он был похож на муравейник, который мимоходом копнули палкой. Новая экономическая политика, видимо, коснулась его раньше, чем деревни. Захар оглядывался по сторонам, удивляясь многолюдности и непривычному шуму улицы. Раза два он чуть не наехал на зазевавшихся прохожих. Наконец он со своим тарантасом надолго застрял меж двух груженых подвод, и его так стиснули, что затрещали колеса.

— Ты что, раззява, не видишь, куда прешь?! — кричал на него бородатый мужик с одной подводы.

— Пошел, пошел! — подзадоривал с другой. — Сомнем его, окаянного, будет знать, как ездить.

— Я те сомну! — ощетинился Захар, слезая с облучка, чтобы подать лошадь назад.

Но лошадь податься назад не могла. Ось встречной телеги попала между спицами колеса тарантаса. Захар подошел к задку телеги, на которой сидели бородатый мужик с женой и с сынишкой, ухватился за задок и вместе с людьми оттащил телегу в сторону.

— Вот это да! — удивился мужик.

Сидящие на второй подводе поторопились отъехать подальше. Елена с затаенной улыбкой смотрела на Захара, любуясь его силой и смелостью. Она даже как-то невольно забыла вчерашние неприятности.

— Ты держись ближе к правой стороне, — посоветовала ему Елена, когда они выбрались из затора.