Лес священного камня

Когда наконец жертвенный шест был укреплен, Банг-Анг посадил у его подножия три сорта травы. употребляемые при обрядах, связанных со строительными работами. Манг-Дланг, стоявший рядом, помазал пивной бардой, перемешанной с кровью, нижний край ствола. Оба мужчины обратились к стволу с просьбой не гневаться, разрастись в пышное дерево и приносить здоровье и процветание. Куанги, которые подошли, чтобы совершить помазание шеста, молили о том же.

Теперь все перешли на ритуальный помост Чонга? Вдовца, чтобы совершить там аналогичный обряд. Так: как ни его самого, ни Дэи Шамана не было, гостей и «священных людей» кормил его рноом. Так как Боонг-Дланг Помощник имел представление о европейской вежливости, он сам поднес мне ко рту пищу. Он также «накормил» рноома после того, как тот принес дары, хотя молодой человек просил, чтобы это сделал сын его хозяина, а не Помощник, который жил на другом чердаке. Когда гостям вручали горсти риса и трубочки со спиртным, они осведомлялись, как зовут четвероногих, избранных для жертвоприношения. Это оказались господин Баэ и Матушка Дланг.

Рноом подал Банг-Ангу мнонгскую пиалу (в ней было на этот раз вдвое больше риса и мяса) и бросил в каждую яму по калебасе, а «священный человек», вознося моление, добавил туда удвоенное количество ритуальных раковин киеп меем и луковиц магического растения. Началась настоящая овация, когда молодые люди водрузили рядом с главным входом первый шест, предназначавшийся буйволу, к которому обратились со словами: «Поднимись, господин Баэ!». Такой же овацией приветствовали установление ствола. Радостные крики; раздались и тогда, когда возле семейного входа опустился шест, приготовленный для буйволицы, которую ободряли возгласами: «Понимись, Матушка Дланг!». Банг-Анг и Манг-Дланг вместе посадили три вида ритуальных трав, помолились и помазали бардой с кровью конец освящаемого шеста.

Впредь вдоль лицевого фасада длинной хижины будут стоять три жертвенных шеста. Непогода уничтожит их изящные украшения, но каждый ствол бавольника прочно пустит корни, даст новые ветви и будет напоминать людям о жертвоприношении Банг-Анга, Чонга Вдовца и Дэи Шамана. А пока все возвратились в хижину и открыли первый кувшин, посвященный Банг-Ангу. Хранитель рнутов подал одну трубочку своему коллеге Манг-Длангу, а другую — мне. Мы опустили их в кувшин, правда, не с таким усердием, как наш хозяин, который даже палец окунул в рнэм и провел им по гуту. Все начали пить.

Пока староста деревни пил, мы через гостевую прошли к Чонгу Вдовцу, чтобы благословить его кувшин. Рноом. несколько сбитый с толку моим присутствием, подал мне самую длинную гут. которая предназначалась сначала Банг-Ангу, а ему вручил гут Манг-Дланга (и заколебался, доставать ли третью).

Куанги прикладывались то к одному, то к другому кувшину, благо для этого достаточно было пересечь гостевую. Когда Боонг-Дланг заметил, что все главы семейств и гости выпили сколько положено, он поспешил к себе на ритуальный помост и приготовил угощение — причастие, а также все, что полагается при водружении жертвенных шестов. Он пошел за нами.

Повторилась все та же церемония. И так будет в каждой семье, которая собирается принести в жертву буйвола.

17 сентября

В половине пятого утра рноомы. мужественно вскочившие с первым криком петуха, растолкали своих товарищей, спавших еще сладким сном. Кто вздувал огонь в очаге, кто зажигал смолистые щепки, а рноомы принялись убирать буйволов и привязывать к шестам.

Когда утренний свет залил деревню, она предстала в праздничном убранстве. Все было готово. В каждом длинном доме хозяин чердака, приносивший жертву, выдвинул ритуальный помост, как бы удлинявший вход. Над главной дверью была сооружена крыша с двойным скатом. Прошлогодний шест, знаменовавший там бох Чонг-Енга и Крэнг-Джоонга, был теперь не одинок, рядом появились еще три высокие мачты.

Ночью в ямы были накрепко всажены жертвенные шесты, до этого только подвязанные к перекладине, вокруг которой теперь были обмотаны недоуздки пышно разукрашенных буйволов. Ночью же к шестам были привязаны те одиннадцать буйволов, которых принесут в жертву девять владельцев чердаков (из тринадцати семей, живущих в деревне).