Лес священного камня

Кроткий Тоонг, желая загладить неприятное происшествие, предложил откупорить кувшин в честь Биенг-Дланга, но тот уже немного пришел в себя и решительно отказался:

— Хватит, я и так уже пьян.

Стараясь успокоить Мбиенга, я ему предложил:

— Вот и прекрасно, теперь вы вместе с племянником одновременно устроите там бох: ты с Ван-Джоонгом, а Тоонг-Ван с Биенг-Длангом.

Мбиенг ответил мне:

— Бенг! Табу! Этого нельзя. Духи не любят смотреть одновременно в разные стороны. Поочередно дядя и племянник могут устроить там бох, племянник даже раньше дяди, но вместе — никогда.

Мое предложение устроить одновременно два там боха в одной семье только рассмешило присутствующих.

Алкоголь взбудоражил всех, даже людей, обычно спокойных. Например, жена Повара, тихая и всегда всем довольная Манг-Тоонг, внезапно заговорила о разделе наследства. Она с жаром стала доказывать, будто Танг-Джиенг Сутулый хотел, чтобы после его смерти старинное жемчужное ожерелье перешло к его сыну Тоонг-Мангу.

— Он отдал за него пять пиастров… а после его смерти сестры и матери забрали ожерелье себе.

7 декабря

Вчера мхам ба был совершен только в четырех семьях. Сегодня утром все собрались у Банг-Джиенга, и он торжественно открыл вторую очередь жертвоприношений Он принес в жертву жирную свинью в четыре пяди. Кронг-Сранг, младший сын «священного человека», держал жертву, а Ван-Джоонг заколол ее коротким мечом, ударив один раз в сердце. Банг Беременный оставил духам пиалу с рнэмом в глубине хижины и потчевал пивом сначала двух своих помощников, а затем Ван-Джоонга и Тро-Джоонга. На этот раз Крэнг-Джоонг призывал духов во чрево падди, а Бап Тян вместе с хозяином дома поднялся на настил амбара для совершения обряда. Как только пиво, вылитое на падди, просочилось сквозь груду зерна, Джиенг-Банг подставила одеяло.

Банг-Джиенг преподнес Бап Тяну рис за то, что тот лил пиво, и угостил пивом его и Крэнг-Джоонга. А затем началась первая в этот день попойка.

Утро было уже на исходе, когда мы оказались в крошечной хижине Поонг Вдовы. У всех, кто подсаживался к каждому кувшину, развязались языки. Я навел разговор на избиение колдунов, и Тро-Джоонг охотно рассказал мне, как он вместе с другими вершил божий суд в Ромене после смерти Джиенг-Чар, матери начальника кантона Бронг-Дыра. Рассказ кажется мне очень живым и образным, но Бап Тяну и остальным гостям (к счастью, из-за бедности Поонг Вдовы у нее собралось немного народу) повествование о подвигах Тро-Джоонга не доставляет никакого удовольствия.

Затем мы перешли к Бангу Кривому. Его сосед Тоонг-Бинг не захотел откупорить кувшин, и Тян обрушился на него с упреками. Он ставил ему в пример друга и соседа, который не богаче его, но тем не менее не поскупился на угощение.

После полудня все семьи принесли жертвы и приступили к биеттёт — священной трапезе. Теперь главную роль играл не Банг Беременный, а Тро-Джоонг, который с самого утра пил без передышки. Под действием спиртного он разговорился, пыжась от гордости. У Тро была очень трудная молодость. После избиения колдунов его мать продали в рабство, и ему пришлось жить у очень скупых и злых хозяев. Он работал изо всех сил, думая, что это поможет ему освободиться, но хозяева обращались с ним так бесчеловечно, что он был вынужден бежать к своему «брату» Танг Тру. Тро и его жена Джоонг с детства привыкли к тяжелой работе и благодаря своему трудолюбию богатели с каждым годом. Это позволило Тро-Джоонгу совершить обменное жертвоприношение свиньи со своим другом Тоонг-Джиенгом.

— Сегодня духи объявили восемьдесят корзинок, — расхвастался Тро, — а в будущем году будет сто, и тогда я заколю буйвола.

Жена, которая, вероятно, хитрее его и боится гнева духов, останавливает мужа:

— Не надо, табу так говорить.

— Не важно! Сначала я продам твой белый кувшин, чтобы купить буйвола для праздника земли, а затем мой большой плоский гонг. Дети сами пробьют себе дорогу, но покуда я жив, они должны попробовать мясо буйвола.

Возможно, это просто пьяное бахвальство, но в нем чувствуется гордость человека, уверенного в своем уме и силе.

Хмель бросился в голову не только Тро-Джоонгу. Тру позволяет себе такие грубые шутки, каких я не слышал ни от одного мнонгара. Пресловутое «табу любовной связи со свекровью» распространяется на всех старших родственников (там кэих) мужа или жены. Старшими родственниками считаются сестры и братья (всех степеней), которые старше супруга (или супруги), все родичи того же поколения или старшие. Со всеми ими нельзя вступать в брак или в связь (исключения только подтверждают правило). Прежде даже намек на это считался обидой. Если хотят высмеять кого-нибудь, то достаточно предположить, что он (она) не прочь жениться на своей теще или старшей сестре жены (выйти Замуж за свекра или старшего брата мужа), и любой мнонгар так смутится, что, будучи не в состоянии возражать, будет только твердить:

— Врешь, врешь! (хотя всем ясно, что над ним лишь шутят).