Лес священного камня

На нарах у выстроенных в ряд кувшинов поставили большую веялку с подношениями духам: здесь была целая гора очищенного риса, увенчанная яйцом с кусочками кварца по обеим сторонам; между яйцом и кусочками кварца лежали вырезанные из полосок бамбука короткий меч и копье; все эти предметы опоясывало ожерелье. Позади кучки риса находились крохотные буйвол и коза, сплетенные из бамбука[64], небольшая палочка с нанизанными на нее кусочками мяса и внутренностями цыпленка, принесенного в жертву, вьетнамская пиала с белым рисом и двумя моделями гонгов из донца калебасы. На верхушке другой, меньшей, кучки риса тоже были положены два гонга из тыквы. Около веялки лежала мотыга и стояли пиала и бутыль со спиртным. Нджау, задрапированный в одеяло так, что правая его рука осталась свободной, сел позади подношений, положил куп-куп на левое плечо, а листья линг онг и тростника — возле правой руки. Ноги он вытянул вперед.

Внутри мнонгской хижины темно даже среди бела дня. Дым от многочисленных очагов скапливается тут же, ночью от него стоит непроглядная тьма, так как свет сосновой лучины не распространяется далеко. Не удивительно, что только шаман и дары были освещены более или менее хорошо. Больная лежала неподвижно на своем ложе под чердаком, вдали от очага. Толпа, плотной стеной окружившая шамана, образовала границу освещенного круга. Состояние у всех было напряженное: путешествие нджау в потусторонний мир считалось предприятием опасным, но не только это вызывало общий интерес: все надеялись узнать что-нибудь о душах своих близких — больных или умерших. Несмотря на это, царила относительная тишина, хотя возгласы шамана комментировались, а некоторые из присутствующих продолжали даже болтать, особенно те, кому не посчастливилось попасть в первый ряд (его, как обычно, приступом захватили женщины).

Дэи вынул из мешочка с магическими камнями крохотный фарфоровый флакончик, поднес ко рту, дунул в него, поднял на уровень правого уха, произнес «раз!» и свистнул, снова дунул во флакончик, поднес к левому уху: «два!», свистнул, и так до восьми, после чего он закрыл глаза, зевнул и снова свистнул. Он «уснул». Вскоре он пробормотал несколько слов, будто ему снился сон: «Моя сестра Джоонг…» (действительно, Джоонг принадлежала к клану Рджэ, он — к клану Рлык, а эти кланы находятся в родственных отношениях). Шаман потряс пучком листьев, который держал в руке, и «отПравился в путешествие» (он делал ногами движения, похожие на движение поршня). При «ходьбе» он пел моления и просил духов сопровождать его:

Тоонг Транг, ведущий от духа
канала к фикусу, идем же со мной!
Отец Яэ, Нгкуар леса нечистой
смерти, идем же со мной!
Сиенг Ла, утес белой рыбы, идем же со мной.

Вдруг кто-то заметил, что забыли положить угли, которые считаются посредниками в потустороннем мире: их быстро добавили в веялку с дарами[65]. Нджау обратился к душе больной, заклиная ее поскорее вернуться к ее телу:

Вперед — и пусть ты сразу сравняешься длиною
с шестом для сушки!
Ступи ногой — и пусть ты в один прием сравняешься
длиною с багром от лодки!
Подпрыгни — и пусть ты сразу сравняешься длиною
с рукоятью копья!
Шаг сделай ты — и пусть в один прием
сравняешься длиною со стволом ратана!

Затем он перечислил обиталища духов. Он свистел и зевал.

Услышь нас, старший брат, как лаем мы отсюда!
Услышь нас, младший брат, как кличем мы отсюда!
Охэ!.. Охэ! О младший брат, взываем мы из мира этого!

Он обратился к душам углей, посвистел, «остановился», пошептал и снова пустился в путь. Затем неожиданно ударил перед собой кулаком, выкрикнул «трии!» и произнес магическую формулу в стихах (в ней много слов, подобранных только для рифмы, поэтому перевод ее затруднителен). Это означало, что он встретил души колдунов и устрашает их.

Он вынул из веялки и положил рядом фигурки буйвола, козы и прочие аллегорические предметы, чтобы поднести духам, и перечислил их в стихах. Взяв пригоршню белого риса, он сказал тякам: «Принесите большую заплечную корзину, большую крепкую корзину», раскрыл кулак с рисом над ладонью другой руки, сильно сжал руки, но так, что ни одно зерно не выскользнуло, и потер их одна о другую, словно стараясь убедить зрителей, что у него в пригоршне ничего нет. («Колдуны съели весь рис», — пояснил мой сосед). Вручая выкуп, нджау просил колдунов не есть живое человеческое существо.