Лес видений

Змей изогнул шею и направил одну из голов к Немиле. Близко, ещё ближе, так, что его тупая морда почти касалась её носа. Змей принюхивался. Несколько долгих мгновений было очень тихо, а потом слова вытекли из узких ноздрей, как едкая чёрная смола:

– Поворачивайте назад и уходите. Здесь вам не пройти.

– Почему? – удивился царевич вслух.

– Потому что я не позволю, – рыкнул Змей и щёлкнул кожистыми крыльями.

Немила вся одеревенела и занемела от горя, и сказать, возразить было нечего Змею.

– Горыныч, ты что?.. – с укором переспросил Добрыня. – Немедленно объяснись! Чем тебе эта девица провинилась?

– От неё пахнет молодильными яблоками.

– Не может быть, – отрезал тот в ответ. – Клянусь, она была точь-в-точь такой юной, когда мы встретились в Денница-граде.

– Ты сомневаешься в моём чутье? – рыкнул Змей, совсем по-медвежьи. – Да от неё разит! Ты в молодых девках никогда, мой друг, не разбирался, а если она и омолодилась на годик, так сходу-то и не заметишь.

Разъярился Добрыня, и на кого бы вы подумали? На друже Змея, чьи слова разили прямо в цель, али на Немилушку, за которой сам Добрыня и не доглядел? И вышел богатырь из-за Ивановой спины, встал между Змеем и Немилой – между тем, кого назвал другом, и той, за кем поручено было присматривать, – встал, развернулся к Немиле лицом, к Змею задом.

– Признавайся, довелось ли тебе яблоко испробовать?

Немила голову повесила, кивнула. Рядом тут же засопел Иванушка – как же, она ж его подвела!

– Эх, ты, Немилушка. Я тебе помочь пытался, а ты… Ну, я тоже виноват, не доглядел. Скажи хотя бы, как же это ты умудрилась с плодом бедовым уединиться, так, что никто ничего не заметил? Верно, лиса совратила тебя, пока я царевича через реку переносил? Знал же, знал, что нельзя тебя с ней оставлять! Ох, я дурак! Говорили же умные люди: не оставляй козу с капустой!

Схватился Добрыня за голову, начал раскачиваться из стороны в сторону и стонать:

– Ай, если эту лису увижу, то ног не пожалею, чтобы догнать и ещё раз порубить гадину! Закину её лапки так далеко, что ни в жисть она их не найдёт!

В противовес открыто горюющему Добрыне, Иван не проронил ни словечка, весь облик его снова стал холодный и отстранённый, в точности как полпути назад, ещё до происшествия на реке и до спуска с горы.

Не стоит забывать и о третьим слушателе Немилиной истории – Змее Горыныче. Нельзя ручаться наверняка, слушал ли он всеми тремя головами, однако у всех трёх вид был крайне заинтригованный.

Закончила Немила короткий сказ о том, как яблочко губительное попробовала, и зашептались о чём-то головы, закивали друг другу загадочно.

– Значит, вихрь налетел и яблочко отобрал? И не первый раз, говоришь, чтобы этот самый – али очень похожий – вихрь тебе помогал?

– Два раза помогал, – робко уточнила Немилушка, – первый раз Иванушку помог вернуть, а во второй раз у источника явился.

Вот только не было никаких похожих вихрей, был лишь один вихрь. Серый, местами плотный, местами полупрозрачный и рваный, он следовал за ней – именно за ней, ни за кем другим – и всю дорогу, получается, приглядывал.

И Змей переглянулся головами, и не стал скрывать собственного удивления:

– А есть ли у тебя, Немилушка, родственники среди самоубивцев?

Внутри Немилы всё восстало, и она не на шутку рассердилась:

– Нет!

– Раз уж ты так уверена, что это не родственник тебе – ни близкий и не дальний, то, может быть, это друг старый? Али жених бывший?

Немила покачала головой и крепче прижалась к плечу Ивана. Действительно, сватались к ней уж много раз, целых два, но батюшка всем отказал. Однако ж, все двое живы были, один жениться успел, ещё один жил слишком далеко, но ежели б руки на себя наложил, то народная молва быстро бы до них дошла, а деревня та на позор была б обречена на ближайшие лет пять, а то и десять.

– Наверно, ты просто понравилась душе неприкаянной, – прорывал Змей, и, рыча, добавил: – Чего стоите до сих пор? Уходите отсюдова, не мешайте мне долг свой выполнять.

Немилушка попробовала отстоять своё право на возвращение:

– Я яблочка мякоти даже попробовать не успела, а несколько капель сока – не считаются! Я живую и мёртвую воду раздобыла, я душе Ивана возвращение домой пообещала! Ты, Змей Горыныч, обязан нас пропустить и не чинить препятствий на нашем пути! Ай!

Кто-то схватил её за косу да потащил. Кто-то схватил и Иванушку. Не кто-то – Добрыня то был. Оттащил он обоих саженей на пят ниже по мосту и резко отпустил. И сказал строго, глядя сверху вниз:

– Отныне я вам боле не спутник. Идите отсюда и не возвращайтесь, если не хотите Змея разгневать.

– Но как же… – заикнулась Немила.

– Как вам вернуться домой в обход Змея? Сие не моя забота! – отрезал Добрыня. – На этом наши пути расходятся, ибо возвращаюсь я к другу, дабы успокоить и отвлечь его разговорами. А вы не задерживайтесь тут, ибо из-за вас Змей долго держал мост перекрытым, не ровен час как сюда хлынет людской поток и тогда вам мало не покажется.