Лес видений

Но Немила и не думала на себя руки накладывать, она всё чаще на небо смотрела – не летит ли Ворон, тот самый, что в лице которого ей было обещано спасение, тот самый, что царевича должен доставить – по доброй воле аль силой (а лучше всего бы за шкирку приволочь, чтобы она сказала суженому ласковых)! Ух, она бы встряхнула подлеца, встряхнула так, что порча из него повылетела бы!

Вопреки ожиданиям, небо изо дня в день оставалось мутным, серым и, хуже всего, пустым. В конце концов бесконечное ожидание надоело не только Немиле, но и Яге, целыми днями скучавшей перед распахнутым окном, и даже коту Василию, который если не спал, то неподвижно пялился обоими глазами вдаль.

Немила смогла-таки довести всех: и кота – неслучайно тот почти не спускался с дерева, – и двенадцать месяцев, к которым Яга её больше не подпускала.

И саму Ягу, хоть та яро пыталась скрыть своё раздражение.

Это был, на первый взгляд, обычный день, Немила ходила по двору, пиная поганки, давя ногами мухоморы, обламывая ветви бирючины. Ей казалось, что таким образом, вредя другим, она облегчает собственные страдания. На ногах болталась пара изношенных железных башмаков.

Лишь кустики земляники остались нетронутыми.

Вот из лесу выпорхнула чёрная птица, да не та – всего лишь сорока в очередной раз прилетела пошептаться с хозяйкой. О чём? То неизвестно, однако сорока к Яге прилетала часто, чаще других птиц, она была Яге кем-то вроде ближайшей соратницы и подруги.

Немила только глянула в небо и разочарованная отвернулась, а увидев на земле камень, подняла и злобно швырнула не глядя, куда-то в сторону.

– Кар-р!

Дёрнувшись, Немила обернулась и заприметила на ближайшем колу чёрно-белую птичку.

– Чего смотришь? Не в тебя же кинула! Лети давай отсюдова, к приятельнице своей, – процедила Немила. Хриплый крик повторился. Сорока взмыла в воздух, пролетела по кривой в сторону избы, и тогда Немила увидела в небе кое-что, и поняла, что каркала вовсе не сорока.

Немила припустила вслед за сорокой, а рядом с Ягой остановилась, присела на лавочку. Они обе прищурились, сложили козырьком ладошки и принялись наблюдать.

Ворон летел медленно, его крупная фигура постепенно увеличивалась в размерах, и вот уже большая чёрная птица с размахом крыльев в средний человеческий рост, зависла на небольшой высоте. Когти разжались.

На землю с неприятным глухим стуком упала Воронова ноша. Из самодельных холщовых носилок показались красные сапожки.

Сердце Немилы оборвалось. Она кинулась к носилкам, отодвинула коричневую ткань и увидела разорванные перепачканные кровью одежды. Клочки некогда яркой, плотной ткани, нашивки и ленты – всё пропиталось кровью, перемешались с кусками человеческой плоти. По бокам зияющей в животе огромной дыры вываливались склизкие и вонючие розовые кишки, а между ними, ровно в середине дыры разверзся огромный мешок из человеческой плоти, с неровными, рваными краями.

Не обращая внимание на происходящее вокруг, на ударивший в нос неприятный запах и на мерзкую пачкающую всё вокруг густую красную жижу, забыв и про Ворона, и про Ягу, Немила трясущимися руками сдвинула край грубого холста с лица и волос покойницы.

При жизни это была очень миловидная молодая женщина, с треугольным беленьким личиком, с чёрными бровями, округлыми щёчками, с длинной чёрной косой. Бедняжка! Какие у неё были перекошенные в предсмертной муке черты и какие выпученные глаза! Она явно очень страдала перед смертью.

Но что же случилось, что произошло с этой девицей? На неё кто-то напал? Может, волки?

Немилу никто не отталкивал от трупа. Обернувшись, она приметила, что Ворон – уже в своём человечьем обличии – стоял тут же, рядом, и вёл спокойную беседу с Ягой. До Немилы донеслись обрывки разговора, из которых она явственно расслышала два пугающих слова: «сбежал» и «двоедушник».

Отвлёкшись от разговора, Яга нашла несколько словечек и для Немилы, слов неприятных, но правдивых.

– Смотри, как тебе повезло, что ты вовремя ко мне попала. Другой невесте твоего Ивана-царевича повезло куда меньше твоего.

Как обухом по голове пришлись эти слова. Немила ещё раз посмотрела на покойную, с гораздо меньшей жалостью. Какова издёвка! Какой позор! Нет, не может такого быть, чтоб это была невеста Ивана, ведь это Немила единственная невеста Ивана! А эта… не такая уж и красивая, как показалось сперва.

Но Немила одёрнула себя: к мёртвым нельзя относиться плохо, и тем более бессмысленно ревновать, когда тебе открывается ужасающая правда.

Необъятный ужас окутал сердце Немилы, когда представила она, что сама могла оказаться сейчас на месте несчастной, сама могла быть разорванной и истерзанной, а в муках мечтала бы о блаженной смертушке.

– Что дети, живы ли? – отстранённо спросила она.

Ворон поглядел в сторону покойницы – грустно-прегрустно – и честно, без обиняков, но издалека ответил: