Лес видений

– Я долго путешествовал по восточным деревням и сёлам, изредка залетая в города. Перевидал я много первых красавиц, замужних и на выданье. Вслушивался я в россказни людей, о том, кто и где встречал царевича, но не было в тех и доли правды. Слуг я послал во все уголки царства, чтобы наблюдали и докладывали мне. И вот однажды одной птичке-невеличке с юга улыбнулась удача. Заглянула она в комнату к молодой жене купца зажиточного, муж которой уже несколько месяцев отсутствовал. Красива была та жена – да ты и сама видела – только хворь её настигла неизвестная, от которой внезапно начал расти живот. Сначала подумали, ребёнка она носит от мужа своего, но быстро выяснилось, что живот рос слишком уж быстро, да и сама жена отрицала, что носит под сердцем радостное бремя. К тому времени, когда моя птичка нашла несчастную, лекари успели сойтись, что это злая опухоль, и уже собирались резать.

Помчался тогда на юг я со всех крыльев, но, к сожалению, совсем немного не успел. Не знаю, откуда она взяла силы, но жена того купца сбежала – она-то одна знала, что носит в себе не опухоль, а потому решила родить подальше от людских глаз, избавиться от ребёнка, а потом вернуться и сказать всем, что она в лесу истово молилась Отцу и Матери, да так излечилась.

Ворон немного помолчал.

– Последнее – больше мои додумки, но нашёл я её и правда чуть глубже лесной опушки, и руки её были сложены в жесте мольбы.

– Бедненькая, за что такие страдания… – выдохнула Немила и обернулась, на жену купца посмотреть. Брызнули из глаз слёзы, принялась она их утирать рукавом, а сама никак не могла остановиться.

– Всё ещё любишь царевича? – раздался над ухом вкрадчивый голосок, из-за чего она заревела ещё пуще.

– Ворон, не ехидничай! – прикрикнула Яга и приобняла рыдающую. – Пойдём, пойдём я тебя травками напою и уложу.

Немила покорно позволила отвести себя в избу, забралась на печь и улеглась в подушки. Чарка хмельного настоя быстро подуспокоила и заставила веки потяжелеть.

– Спи сегодня тут, и пусть ничто не тревожит твой сон, – сказала напоследок Яга, после чего она позволила себе провалиться в сон, не самый спокойный на свете, но крепкий. И было Немиле очень, очень тепло.

Глава 9

– Кушай кутью сладкую, медовую, кушай столько, сколько хочешь. Проводим-уважим покойницу, и пусть земля будет пухом.

В руке – деревянная ложка, на столе – деревянная миска с кашей, чарка с хмельным питьём (бражкой пшеничной), и новая толстая свеча.

Чуть поодаль – ещё одна чарка, накрытая коркой хлеба.

Немила не могла поднять головы, солёные слёзы капали прямо в миску. Яга затянула очередную заунывную песню, а она зажимала уши ладонями и только изредка моргала да смотрела, как капли приземляются между рассыпчатых коричневых зёрен.

Да, ночью она неплохо выспалась, кошмары её не мучили, но весь ужас пережитого вчера нагнал её сегодня утром.

О, Матушка и Батюшка, какая она наивная дурочка, не подумала, что раз Иван, одержимый порчей, так поступил с ней, то мог повторить то же самое и с другими. Да она наверняка и не была у него первой!

А эта несчастная, которую Яга вместе с Вороном схоронили где-то в лесу – её внутренности, её страдальческое лицо до сих пор стояли перед глазами. Да что же это такое, неужели они, молодые девицы, так сильно оступились, всего лишь полюбив, что заслужили столь жестокую кару?

За прелюбодейство расплачиваются по-разному. Кого-то родные поколотят, кого-то не тронут, но будут презрительно обходить стороной, а ежели обида велика, так могут и в лес сослать.

Но почему же покойная была наказана с такой жестокостью? Неужели за то, что покусилась на царскую кровь, за то, что выше головы захотела прыгнуть?

А она, Немила, заплатила ли она сполна своими мучениями, или самая расплата ещё впереди?

Всё утро она истово молилась и прекрасному золотому Отцу, которого легко могла представить, просто закрыв глаза, и Матери – ей с меньшим рвением, потому как чувствовала, что наказание исходит именно от Отца и у него должно просить прощения.

Песня закончилась, а слёзы из глаз Немилы продолжали катиться, и под носом собиралась солёная влага.

– Ты хоть ложечку съешь, а то как-то не по совести это. Родные бедную уж не проводят в путь дальний, значит, наша это забота, – спокойно заметила Яга.

Немила с безразличным видом взяла в руки ложку, зачерпнула с горкой каши, чуть попробовала…

И выкинула ложку на пол; за ней полетели миска, чарка, а следом вскочила и Немила.

– Я не хочу больше жить! С меня хватит! Не хочу видеть Ивана, будь он хоть царевич, хоть сам царь!

– Наконец-то очухалась, – всплеснула руками Яга. – Давно я хотела сказать, да жалко тебя было. Не пара тебе царевич, слишком высокого полёта птица. К тому же он не ведает сейчас, что творит, не отвечает, значит, за свои поступки. Послушай меня, – Яга встала, распрямила плечи, протянула вперёд руки ладонями вверх. – Ведь он, возможно, даже не вспомнит тебя, когда увидит. И детишек он вряд ли признает.