Лес видений

Немила села, по ходу отправляя одежду, и узрела, что мешочек, который был подвязан под юбкой, валяется прямо у её ступней, надорванный и пустой, а рядом с ним лежат сокровища: клубочек и коса, совершенно не пострадавшие от соловьиных замашек.

Она вскочила на колени, бросилась вперёд, но оказалась недостаточно проворной. Орудуя лапой как рукой, Соловей выдернул обе вещицы прямо из-под Немилиного носа. Она упала.

– Не-не-не. Это моё! Моё, моё! К слову, что тут у нас?

Закончив кудахтать, он первым делом воззрился на косу из девичьих волос. Удивление на человечьем лице сменилось интересом, потом брезгливостью.

– Надо же, цвет точь-в-точь как у неё, у моей суженой… А, бесполезная дрянная вещица! Забирай обратно, мне такого не надоть!

Немила схватила косу обеими руками, стряхнула налипшую пыль и пододвинула поближе мешок.

В теперешнем виде тот никуда не годился, но если проделать дырочки и найти что-то навроде верёвочки, то всё можно исправить, а уж за пояс она как-нибудь его зацепит…

Однако ж, а клубочек! Клубочек гораздо ценнее косички, и Соловей, не будучи распоследним дураком, не спешил расставаться со своим нечестным приобретением.

– Хо-хо-хо, – красуясь, он подкинул клубок и без усилий поймал его когтями. – Это что же за овца даёт такое прекрасное руно? Ась? Значит, я ошибся, и ты не такая уж простая. Зачем тебе пряжа в этом гиблом месте, а? Явно не платочки ажурные вывязывать.

Соловей совершенно очаровался клубком золотой пряжи, а вот Немила смотреть на неё не могла; перед глазами сразу вставали золотые языки пламени.

Она встала на ноги, обняла ближайшее дерево, распласталась по стволу, как вдруг в немыслимой близости от неё на тропу выскочило животное, с огненно-рыжей шерстью, достаточно крупное, но не настолько крупное, чтобы тягаться с Соловьём. Немила успела разглядеть вытянутую чёрную мордочку с белым воротником на шее и лапки в чёрных «сапожках».

Лиса пронеслась мимо, только воздух колыхнулся, а Немила едва успела подумать: «Вот дела, да она размером с волка!».

Рыжая выпрыгнула напротив Соловья, встала на задние лапы и стала принюхиваться, подёргивая носом. А после, Немила могла поклясться, та заговорила человеческим голосом, и был тот голос приятнее всех женских голосов, что ей довелось услышать в своей жизни.

– Здравствуй, Соловушка, масляна головушка. Как жизнь загробная?

Лиса говорила уверенно и нагло. Немила не сразу прониклась симпатией к лисе, подозревая в ней прохиндейку не лучше Соловья (в недобрых намерениях она бы сейчас подозревала любого, даже милого крольчонка или мышонка). Тем не менее появлению третьей стороны Немила была несказанно рада.

– Вали-ка ты отсюда, пока я не откусил твой наглый хвост, – сгрубил Соловей. – Или ты пришла послушать мою песнь?

– И послушаю, и станцую, – фыркнула лиса. – Ты мне не грози, лучше покажи, что там у тебя?

Соловей, продолжая стоять на одной ноге, отмахнулся крылом. Когти вдавились в бедный клубочек ещё сильнее.

– Иди-ка ты мимо, лиса, да не задерживайся, – рыкнул он и отпрыгнул к дереву.

Лиса метнулась вперёд.

Соловей расправил крылья, но не взлетел. Его глаза выпучились, рот раскрылся пугающе широко, что со своего места Немила смогла увидеть гланды во рту. Язык вывалился наружу. А потом изо рта полился звук.И словно дюжины иголок воткнулись Немиле в уши, в затылок и виски. Кажется, она тоже закричала – от боли.

Глаза закрылись сами собой – неосознанный, бесполезный поступок, не могущий спасти от всепроникающего визга. Свиста? Вопля? Это была худшая мигрень в её жизни.

Ощутив прикосновение к рёбрам, она с трудом приоткрыла один глаз и увидела напротив лисью мордочку. Усеянная мелкими зубами пасть шевелилась, но Немила не услышала ни слова, однако, она всё поняла и без них: лисичка подталкивали её в направлении лесной чащи.

Маленькие слабые лапки скорее щекотали, нежели толкали; Немила сделала несколько шагов, а затем собралась с силами и побежала, не разбирая дороги перед собой.

В какой именно момент она сбилась с протоптанной тропки, Немила не заметила. Способность соображать начала возвращаться к ней много позже, когда визг перешёл в громкий задыхающийся смех и затих где-то вдали.

Она остановилась в окружении вековечных деревьев. Защищена, но не зажата в тиски. Под ногами – покров из серебряных листков, по которому так приятно хрустеть каблуками. Из-за крепкого ствола высунулась треугольная мордочка, затем – пара передних лап, после – остальное туловище. Прижав хвост к земле, лиса протрусила до следующего дерева и остановилась.

– Чего тебе, рыжая? – устало выдохнула Немила. То, что лиса могла равно ходить на четырёх лапах и на двух, её не удивило – не после всего, на что она уже успела насмотреться.

Лиса подпрыгнула, обежала Немилу кругом и остановилась на прежнем месте.

– Разве ты не хочешь вернуться на тропинку? По ней идти приятнее, об опавшую листву не поранятся ноги. И не заблудишься, а уж я тебя так и быть провожу.

– Мне не нужна помощь, – ляпнула Немила. – До града уж как-нибудь доберусь, а листья мне уж безразличны, чай, не босая иду.