Леса хватит на всех

— Если тты о тех уроах из из Манхэттена — то не придут. — сказал Егор. — Бич пишет: друиды нашли способ решить вопрос раз и навсегда.

— Так уж люди устроены…. — философски заметил Мартин, разливая по новой. — Их хлебом не корми, дай навести справедливость… как они её понимают. А ещё лучше — отомстить за что-нибудь. А когда они своё дело сделают, то будут кусать кулаки до крови и выть по ночам — но когда проснутся, то примутся за старое.

— Зачьемм? — с горечью в голосе повторил Пиндос. — Почьему не можно жить, никого не трогайт, не обижайт? Говорилль же Бьич: «Леса хватит на всех…»

ЭПИЛОГ

Московский Лес,

Р-н Щукино,

Живописная ул.

… никогда не думал, что у нас в Лесу столько друидов! — говорил Сергей. — Собрались в Останкино изо всех Обителей — из Петровского Замка, из Сокольников, с бывшей станции Юннатов, из Битцы тож. Из Кускова — и то были, хотя там их всего ничего. Встали кругом вокруг Древобашни и завели свои песни. Клык на холодец, меня до костей пробрало, захотелось сбежать оттуда подальше…

— И что, сбежал?

Мартин поковырял в зубах острой щепкой, удаляя остатки обильного завтрака, которым накормил их владелец Шинка. Сам Шмуль сидел тут же и, не отрываясь, слушал гостей.

— Какое… — егерь помотал головой и обеими ладонями сцапал большую глиняную кружку, в которой на донышке плескалась анисовая водка. — У меня ноги словно отнялись, как я прямо там не свалился — только Лесу известно. А они всё поют — громче, громче, и мир вокруг будто расплывается и тает в этой ихней мелодии. А потом вдруг захрустело, затрещало, земля под ногами затряслась — мама дорогая, Древолианы-то, что оплетали огрызок телевышки, ожили и стали сжиматься, что твои питоны! Я, поверишь, чуть не обделался, а Трен руки вскинул и что-то прокричал — голос такой… словно стеклянный, звенящий. Нелюдской, короче, голос. А с Древобашни уже куски бетона сыплются вниз, крошево стеклянное от барабана, где раньше ресторан был, «Седьмое небо». Грохот, лязг, светопреставление — а песни их всё звучат, и ничего их заглушить не может. А потом Древобашня сложилась внутрь себя самой — как-то разом, вдруг — и осталась на её месте куча щебня и расколотых бетонных плит высотой с половину ГЗ. А древолианы, которые всё это безобразие учинили, стали потихоньку под землю втягиваться, чисто змеи! Так и втянулись, только дыры в земле остались — в каждую в полный рост можно войти…

А ты входил? — осведомился шинкарь?

Я что, таки совсем на голову ударенный? — обиделся егерь. — Друиды умолкли, потом разом повернулись и пошагали прочь, ни слова не говоря. Ну а я за ними, и только об ождном и думаю — как бы забыть весь этот халоймес и больше его не вспоминать. ЦВЛ-овцы, особенно те, с крысиными лицами — дрянь, конечно, изрядная, но чтобы вот так, всех, разом? А там ведь, кроме них, наверняка женщины были, дети, старики…

Его передёрнуло.

— Да, друиды — народ суровый. — замелил Мартин, разглядывая висящую под потолком масляную лампу сквозь грани своего стакана. — Не шутят, что и говорить…

Какие уж тут шутки! — егерь в один глоток прикончил анисовую. — Слышь, Шмуль, мы тут пили водку, и она у нас кончилась. Как жить дальше, а?

— Верно! Оживился Мартин. — Скажи своей Розе Моисеевне, пусть ещё несёт. И закуски, закуски! Мы тут надолго…

— Ну всё, сливай керосин. — пробурчал шинкарь. — Дорвался… Вы мне вот что лучше скажите: как Мартин сумел-таки из ГЗ выбраться, да ещё и в такую даль? Говорили же, что он все тридцать лет просидел в четырёх стенах безвылазно!

Намёк гостей насчёт анисовой он словно и не заметил.

— Это ты ему спасибо скажи. — Мартин ткнул стаканом в сторону Сергея. Он давно обещал меня сюда доставить, говорил, что тут мне будет легче. Ну, я всё отнекивался, а он, как вернулся из Останкина, так сразу и взялся за дело. Заявил: «всё, больше нельзя откладывать…», накачал меня какими-то порошками, а пока валялся в отрубе — погрузил на пирогу Коли-Эчимина и скорым ходом доставил сюда. Я, как пришёл в себя, сначала перепугался до смерти, а потом смотрю — нет, ничего, порядок… Так вот и сижу. Водка вот только закончилась…

И он дунул в пустой стакан.

— Нам что, так и подыхать тут без водки?

Егерь согласно кивнул и воззрился на шинкаря.

Тот помолчал, тряхнул головой и поднялся из-за стола.

— Ладно, раз уж такой случай… Пошли за мной, чего покажу!