Леший

Но Сережка, когда от Степана деревенские премудрости узнал, с Фёдором договорился, на старые делянки съездили, где осинник добрый вымахал. Целую тележку жердей заготовили. За два дня их Серёжка ошкурил, на просушку на жаркое солнце выставил. Сам другими делами занялся. То одно мастерит, то другое. Бабка не нарадуется работящему внуку. Да и он от своего безделья армейского по работе соскучился, а тут ещё от похвалы людской руки сами дела просят.

День в хлопотах, а вечером то одни соседи в гости приглашают, то другие. Первым делом у тех побывал, где мужики в доме есть. А как же! Дело святое защитника ублажить стопочкой, про свою армейскую жизнь вспомнить. Иван всё хвастал, что как-то даже с каптёрщиком и сержантом на свой день рождения водку пил. А Степан и сам до сержанта дослужился. Не лыком кьяндские мужики шиты. И руки на месте, и голова справно работает. Вот и Серёжка в кьяндскую породу пошёл, деловой, спасу нет! Без работы уж часа не просидит. Анна внуком перед людьми не нахвалится, а те и сами видят, какой сноровистый парень вырос. Да и в город что-то не больно торопится.

Вот пока Серёжка у бабы Ани своей дом да огород в порядок приводил, из Мурманска ему от друга Романа письмо пришло. Мол, так и так, траулер тот, на который их матросами взять обещали, начальство в металлолом списало и за копейки в какую-то Замбию продали. Сходил Серёжка в библиотеку, карту посмотрел и диву дался: расположена эта самая Замбия чуть не посреди Африки и даже выхода к морю не имеет. На кой им траулер? Этот вопрос и Ромке в письме задал, а заодно поинтересовался, может тогда на других судах вакансии имеются. Ведь они же мореманами стать задумали.

Ответ пришёл быстро, но радости не прибавил. Оказывается, там пароходство не один траулер продало – чуть не половину флота списало якобы за ненадобностью да металлолом продало всё той же Замбии да Колумбии. Ясен пень, кто-то из большого начальства немалых денег на этой распродаже наварил. А ещё писал Ромка, что в Мурманске с работой теперь очень даже трудно. Семейные подряжаются на любое дело, чтобы хоть как-то кормить семью, а молодые подались на Большую землю.

Серёжка ломал голову, как быть, а тут как раз завернул под вечер к ним новый председатель. Был он какой-то неваровый, не здешней породы, на городского смахивал. К деревенской жизни был не приучен, и все диву давались, какая нелегкая занесла его чинить власть в эти богом забытые места. Жить он определился у Марьи, и та про своего постояльца разузнала всё, чтобы тут же поделиться с товарками. Было ему тридцать три, техникум закончил по экономической специальности, работал где-то в соседнем районе бухгалтером, да с начальством не поладил, а знакомые и подсказали, мол, не попробовать ли на государевой службе. К той поре как раз реформы всякие начались, сельсоветам мудрёные названия дали, председателей менять начали. Да и то, старикам-то уж реформы всякие и не осилить стало, на пенсию наладились. Вот так и Лев Николаевич на Кьянде оказался.

От местных мужиков он сильно отличался. Плечики узенькие, задница, как у бабы, пальчики тоненькие, ладошки мягкие и будто потные. Войдя в избу к Анне, Лев Николаевич снял шляпу, поправил очки и тонким голосом поздоровался, протянул руку Сергею.

– Здравствуйте, Сергей! – заговорил он, не отпуская из своей хлипкой ладошки пятерню парня. – У меня к вам дело. Вы ведь знаете, что Анемподист Кенсоринович непонятным образом куда-то изволили отлучиться. Не могли бы вы до его возвращения за телефонной линией посмотреть да за фидером приглядывать. С районным начальством я уже переговорил, оформим всё документально, по договору найма. А как вернётся Анемподист Кенсоринович, он к своим обязанностям приступит.

– Да он мне уже в первый день предлагал его сменить, поскольку я связистом служил, – начал высвобождать руку Серёжка. – Только я тогда отказался. В город хотел. А теперь вот друган пишет, что там с работой большие проблемы.

– Ну, вот и славненько, – продолжал удерживать руку Лев Николаевич, пристально заглядывая в глаза парня. – Значит, договорились?

– Нет, ну коли надо, я всегда рад помочь. Что без дела-то болтаться?

Серёжка наконец-то высвободил ладонь, которую тут же хотелось вытереть о штанину, и чтобы не сделать этого, пришлось прилагать немало усилий.

– Вот и отличненько! Тогда завра и начинайте. Тут, говорят, мужички перед сенокосом браконьерничают, ружьишком балуются. Лося забивают, чтобы мясца без лицензии заготовить. Так вы уж, Сергей, присмотрите по-хозяйски.

Так неожиданно появилась у Серёжки работа. Он созванивался со своим начальством, отвечающим за связь, получал наставления у охотоведа и целыми днями изучал окрестные леса, с компасом и по карте, без надобности лежавшей дома у Лешего, наматывал километров по двадцать.