Лёшкино солнце (СИ)

Под навесом кто-то скулил. Тоненько и протяжно. Витька замер около поленницы, в которой прятал сигареты, и прислушался. Но вокруг опять было тихо. Вернее воздух наполняло множество звуков: кудахтали куры, огненно-рыжий петух, шумно хлопая крыльями, взлетел на забор и кукарекал во всё горло, по двору бегала наседка, тревожно и громко созывая цыплят, через дорогу замычала корова, под стрехой о чем-то спорили воробьи. Но это были повседневные звуки, ставшие привычными за лето, на которые уже не обращаешь внимания.

«Показалось», – Витька пожал плечами и вернулся к прерванному занятию. Вытащил полено и доставал из тайника пачку «Пегаса».

Но тут опять раздался этот непонятный звук – то ли щенок скулит, то ли котёнок мяучит.

Ориентируясь на тихий скулёж, Витька обошёл поленницу, но никого не обнаружил. Звук шёл откуда-то из-за стены. Витя вернулся к началу поленницы и потянул за ручку приоткрытой двери сарая. Дверь скрипнула и тяжело, словно нехотя, раскрылась, прочерчивая по земле ребристый след.

Витька заглянул в душную темноту, пропахшую пылью и травами, которые баба Зина сушила, подвешивая разномастными пучками на верёвке. И шагнул вовнутрь, оглядываясь, пытаясь привыкнуть к темноте. Но в прямоугольнике сумеречного света сумел рассмотреть только сухие травинки, упавшие на земляной пол сарая, когда сено забрасывали на сеновал, и вилы, воткнутые в сваленные в углу остатки неубранной копны. На противоположной стене на крюках висели коса и серп, рядом стояли грабли. Около них копошился в пыли, выискивая рассыпанное зерно, голенастый цыплёнок.

Витька уже собрался уходить, решив, что ему послышалось, и это просто ветер воет в щелях крыши, но тут раздался судорожный всхлип. Витька резко обернулся.

Глаза уже привыкли к полумраку, хорошо различая окружающую обстановку.

За большим ларём с зерном, что стоял справа от двери, прислонившись к его деревянному боку, скрючившись сидел Лёшка. Он зажимал рукой рот, пытаясь сдерживать рыдания. Но это мало помогало. Они рвались наружу, и от этого получался жалобный и протяжный скулёж.

– Ты чего тут воешь? – Витька подошёл вплотную к сжавшемуся в тугой комок мальчику. – Эй, я с тобой разговариваю.

Не дождавшись реакции, Витька попинал кедом потёртый мысок сандалии.

Лёшка судорожно всхлипнул и пробормотал что-то невнятное.

– Чё ты там бормочешь?

– Отец отлупил, – Лёшка задержал дыхание, пытаясь справиться с плачем, и тут же икнул.

– За что?

– За щенка.

– Какого щенка? – удивлённо переспросил Витька и присел на корточки, пытаясь разобрать торопливое, сбивчивое бормотание.

И Лёшка, размазывая по щекам грязь и слёзы, перескакивая с одного на другое, боясь, что Вите наскучит его слушать и он уйдёт, поведал, что приключилось с ним сегодня. Как он ходил со Светкой и её бабушкой разносить почту, как почтальонка посадила в сумку лопоухого щенка, а Лёшка потом, не сумев удержаться, утащил его со двора. Как он оставил его под крыльцом и ушёл к тёте Насте играть с Павликом, а когда вернулся, застал во дворе скандал и разгром.

*

Лёшку вычислили сразу. Соседи видели, как он крутился возле забора и как взял щенка. И стоило почтальонше появиться на горизонте, сразу, перебивая друг друга, доложили о происшествии, с интересом и нетерпением ожидая дальнейшего развития событий.

Разъярённая почтальонша, оставив внучку под пригляд соседки, тут же ринулась восстанавливать «справедливость». Она как ураган пронеслась по улицам и у самой калитки столкнулась с бабой Зиной. Та как раз прибежала с фермы.

Вообще-то баба Зина должна была прийти только через час, но от работы её отвлёк возглас:

– Зин, глянь, не ваш ли мальчонка к оврагу побежал.

Выглянув на улицу, баба Зина успела разглядеть удаляющуюся фигурку Лёшки. Он как-то странно изгибался и шёл неуклюже переваливаясь, словно каждый шаг давался ему с трудом. А через секунду исчез в овраге.

– Господи, не случилось ли чего? – баба Зина торопливо перекрестилась. – Пойду, проверю.

Она вопросительно глянула на товарку, и та кивнула:

– Иди-иди. Сама тут ужо управлюсь.

К дому женщина подбежала тяжело дыша. Массивная грудь, словно волны в океане, высоко вздымалась под байковым халатом, волосы выбились из-под платка. Заправляя их обратно, баба Зина остановилась возле ворот, пытаясь выровнять дыхание, не в состоянии произнести хоть слово.

Зато почтальонша была во всеоружии. Уперев руки в бока, она уже открыла рот, готовая разразиться злобной тирадой, но тут из-за ворот послышался грохот, звон разбитого стекла и паническое кудахтанье кур. Женщины, не сговариваясь, ринулись в калитку, молча пихая друг друга локтями.

Прорвавшись наконец во двор, они пробежали вдоль дома и застыли на месте, поражённые увиденным.