Лесная колдунья

— Мам, как ты можешь?! — Лера сердито высморкалась. — Папа, он… очень, очень хороший!

— А я что, спорю? — уже раздраженно буркнула Екатерина Васильевна.

И все рассмеялись.

Лежа в постели, Василиса счастливо улыбалась, представляя удивление Кирилла, когда они ввалятся семьей в палату.

Подумать только — пять человек сразу! С цветами, фруктами, банками и баночками, тетя Катя весь вечер что-то готовила, из кухни так вкусно пахло, слюнки текли…

Василиса весело фыркнула, вспоминая лицо тети Кати, когда она узнала, что старший Женин сын — тот самый Кирилл Рокотов, которому она почти месяц оплачивала отдельную палату.

Как же — защитник племянницы!

Тетя Катя тут же растаяла. Даже шепнула Василисе, что теперь не сомневается — Кирилл действительно Женин сын. И с новыми силами закрутилась у плиты.

Василиса прекрасно помнила: Кирилла оскорбляло, что отец так и не познакомил его с женой и детьми, и вот завтра…

Василиса взволнованно села в постели — как она могла забыть?! Ведь как раз завтра Кириллу впервые разрешили встать!

Утро выдалось странно тревожным. Погода не радовала, в открытую форточку ощутимо тянуло влажной прохладой.

Небо висело низкое, неприятно плоское, тяжелое. Тучи в глаза не бросались, просто притихший город затянула противная серая пелена.

В воздухе остро и свежо пахло озоном. Кирилл не мог дотронуться до волос, его ощутимо било током, от Финского залива шла гроза.

Далекие всполохи молний тревожили Кирилла, он с трудом заставлял себя улыбаться незваным посетителям. В конце концов, Колядины ни в чем не виноваты, они хотели как лучше…

Екатерина Васильевна расставляла в холодильнике и тумбочке принесенные лакомства и — Кирилл видел — с болезненным любопытством высматривала в его лице знакомые черты мужа.

Лера откровенно сияла. Кирилл ей всегда нравился, и девушка по-детски радовалась новому старшему брату. Она весело обещала познакомить Кирилла с подругами — «пусть завидуют».

Забавно, но Кириллу на секунду показалось, что совсем неплохо иметь младшую сестру, он никогда никого не опекал в своей жизни, как-то не приходилось.

Гриша держался сдержаннее всех, но смотрел доброжелательно. Кирилл чувствовал, сводный брат ничего не имел против него.

Отец смущенно жался к стене, стараясь не раздражать Кирилла и уже этим раздражая безумно.

Ну откуда, откуда у Колядина вечное чувство вины?!

Изредка Кирилл бросал короткие грозные взгляды на виновницу переполоха. Он ничуть не сомневался — именно Василиса заставила Колядина рассказать семье правду, сам отец никогда бы не решился, Кирилл достаточно хорошо его знал.

К досаде Кирилла, Василиса его злости будто не замечала. Уселась на подоконник и не столько смотрела на домочадцев и Кирилла, сколько на разбушевавшуюся грозу.

Над городом уже гремело так, что закладывало уши. Длинные ветвистые молнии безжалостно прошивали небосклон яркими неровными стежками. От Невы тянуло пронзительным холодом, деревья у старой беседки сгибало в дугу, пожелтевшие листья поземкой несло по все еще сухому асфальту…

Погода странно соответствовала внутреннему состоянию Кирилла. Он из последних сил держал себя в руках, хотя ему смертельно наскучили чужие и собственные реверансы.

Больше всего Кириллу хотелось остаться с ненормальной девчонкой наедине. И высказать ей все, что думал о привычке некоторых бесцеремонно совать нос не в свои дела.

Если честно, ему хотелось выставить Василису вон, раз и навсегда!

С детства Кирилла привлекала упорядоченная, размеренная жизнь, которую можно планировать и строить по собственному желанию. В ней не предусматривалось места порывам и глупым эмоциям.

Хватит с Кирилла маменьки с ее наивной любовью с первого взгляда!

Он вообще не нуждался в любви.

Все должно подчиняться расчету.

Даже чувства.

В то же самое время Кириллу — до боли остро! — хотелось заглянуть в мятежные глаза цвета расплавленного золота. И коснуться шелковистой щеки. И увидеть, как под тонкой нежной кожей на виске робко пульсирует голубая жилка. И вдохнуть, наконец, присущий только этой невозможной девчонке запах леса, солнца и лета…

Ну что, что Василиса так пристально высматривала за окном?!

Кирилл кротко беседовал с Екатериной Васильевной. Терпеливо улыбался Лере. Отвечал сводному брату спокойным твердым взглядом. И даже сочувственно кивал отцу — мол, да, он чувствует себя много лучше, швы уже практически не болят…

Кирилл вздохнул с облегчением, когда гости начали прощаться.

С еще большим облегчением понял — Василиса остается.

И тут же заскрипел зубами от злости: невозможная девчонка смотрела на него безмятежно, глаза ее счастливо сияли, она явно считала себя благодетельницей.

Еще бы — Кирилл в мгновение обзавелся целой толпой близких родственников! Теперь кроме матери у него — любящий папочка, его женушка, сводная сестра, братец…

Интересно, малышка и себя возомнила его родственницей? Или все-таки считает… гм-м-м… ну, они-то всяко не родня!