Лесная невеста

– Что потом будет, потом и увидим! А сейчас он правду говорит! И вече то же самое скажет. Кто твоя мать была? Все знают, что твой дед был простой оратай, а уже когда тебя постригали[8], ваше гнездо от дани освободили. Ты не на меня обижайся, ты на отца обижайся теперь, что он тебе матери познатнее не дал! – быстро добавила Избрана, видя, что Зимобор изменился в лице.

– Князем буду я, а не мой дед! – резко ответил он и отбросил травинку. – Я – старший сын, и отец меня признал своим наследником. Хотите спорить – не со мной будете спорить, а с ним! Готова, красавица? И о чем спорить? Что Буяр – дурак упрямый, каждая собака знает. А ты и не знаешь? Хочешь над собой такого князя иметь?

Избрана сжала губы, слушая, но теперь опять улыбнулась, немного загадочно, будто знала что-то такое, чего он не знал.

– Зачем же сразу Буяра? – многозначительно произнесла она, когда Зимобор умолк.

– А кого же еще? Двое нас.

– Двое? – Избрана выразительно подняла свои тонкие брови.

– Да ну! – изумился Зимобор, сообразив, на что она намекает. – Ты? Да ну, брось! Тебе головку солнцем напекло! Вот как без платка-то ходить!

– А чем я хуже вас? – Избрана взглянула на брата с открытым вызовом. – Я старше тебя и знатнее его. Ну что?

– Да не было же такого никогда! Со времен Тверда не правили кривичами женщины. И до Тверда тоже не правили. Мы постоянно воюем. Голядь, вятичи, радимичи, да мало ли каких еще леших дурным ветром принесет? Вон, хазары одни чего стоят! Да с какой стати брать в князья женщину, когда есть двое мужчин? Да нас везде засмеют!

– Все кривичские племена произошли от женщин, – напомнила Избрана. – Не правили женщины, братец, так будут править. С давних времен так было: князь – на мирное время, а на военное – воевода.

– Да сам Тверд за что в князья был выбран? Забыла?

– Теперь не те времена, чтобы из железных застежек себе булаву ковать[9] и со Змеем один на один биться! Ты воевать умеешь – вот и будешь при мне воеводой. Хочешь? А когда нет войны, я не хуже тебя справлюсь. Даже и лучше, может быть. Не сила князю нынче важна, а удача. А вы с братцем меньшим… – она приумолкла и бросила насмешливый взгляд на Буяра, – неудачливые оба. Я вашу судьбу в воде видела, знаю.

– А ты будто удачливая? – Зимобор в изумлении хлопнул себя по бедрам. – Не успела замуж выйти, как сразу и овдовела, детей не родила – где же твоя удача?

– Может, в том и удача, что я из Оковского леса домой воротилась. Живая причем. И доля моя здесь, а не там. Не зря мне Кривовой дочери имя дано – сама праматерь племени нашего во мне вновь в белый свет явилась, и мне в ее дому хозяйничать.

Ошарашенный Зимобор не нашелся с ответом. Он знал, что сестра решительна и честолюбива, но то, что она не шутя метит на место прародительницы племени, не приходило ему в голову. А глядя в глаза сестры, он вдруг подумал: а ведь и правда, она и умнее, и удачливее их всех! Был бы он умный, так давным-давно понял бы, почему она не выходит замуж, зачем сидит в Смолянске, чего дожидается. Был бы умный, давным-давно оценил бы ее как противника и подумал, как горю помочь. А ему, как ребенку, отец казался вечным и даже мысли не являлось: а что будет после его смерти? Знал ли князь Велебор о честолюбивых мечтах своей дочери? Или даже… поддерживал их втайне, коли дал ей это имя, позволяющее так много требовать, и не спешил выдать замуж вторично? Да нет, не может быть… А гадать уже поздно.

В трех шагах позади Избраны прямо на земле сидело еще одно доказательство ее предусмотрительности – варяг Хедин, замкнутый мужчина уже в годах, с неподвижным обветренным лицом. Семь лет назад Избрана привезла его с собой из Оковского леса. Ходили слухи, будто свои же варяжские купцы на Оке хотели повесить его за какие-то провинности, но Избрана выкупила его, и с тех пор он охранял ее, как пес, – днем ходил за ней, не отдаляясь более чем на три шага, а ночью спал у дверей. За несколько лет Хедин подобрал несколько крепких мужиков, живших среди челяди Избраны, и обучил их владеть оружем; было их немного, зато это были люди решительные и преданные княжне.

У Зимобора тоже имелась дружина, но он не был готов к мысли, что воевать придется с кровными родичами. Он быстро поднялся с кошмы, шагнул в сторону и исчез в орешнике. Ему хотелось побыть одному.