Лесная невеста

– Здравствуй, Воротисветович. Что-то у тебя улыбка такая нерадостная, может, зубы болят?

– Люди говорят, ты с этим смолянским обручилась? Да я и сам вижу, целуешься с ним при всем народе, за тобой раньше такого не водилось! Прямо, думаю, сглазили девушку, куда только мать смотрела!

– Так ты мне не мать, значит, тебе за мной смотреть и нечего.

– Так я – воевода! Должен смотреть, чтобы в моем городе все было ладно. А тут какие-то бродяги заезжие лучшую девку в городе пор… хм, сманивают. Без травницы нас оставить норовят! Что, все-таки хочешь за него замуж идти? Смотри! Он и рода неизвестного, и что за человек вообще… Неужели в Радогоще тебе жениха нет? Тот же Горденя Крепенич… А то и у нас на горе, – Порелют наклонился и выразительно понизил голос, – жениха тебе найдем. Такого, что другим девкам и во сне не приснится!

– Уймись, Воротисветович! – Дивина махнула рукой. Она хорошо понимала, отчего Порелют так волнуется. – Я вовсе замуж не собираюсь. Знаешь сказку про лесную девицу Земляничку? Вот и я, как та девица, – своего рода не знаю, и, пока не узнаю, мне замуж идти нельзя, а то вдруг жених моим братом окажется?[31]

Попасть в сказку про лесную девицу Земляничку ни один молодец не захочет. Дивина ушла, а воеводский сын еще некоторое время стоял, глядя ей вслед, не замечая насмешливых взглядов кметей и поселян. Светило солнце, на поверхности реки играли блики, и лес на той стороне шелестел листвой, тысячами глаз вглядываясь в причудливый и сложный человеческий мир.

Глава третья

Добравшись до Полотеска, прямо на пристани Зимобор попрощался с купцами. На мысу в излучине реки Полоты возвышалась крепость, со всех сторон защищенная водой. Еще сто с лишним лет назад здесь вдоль кромки холма соорудили вал из больших булыжников, засыпанных красной глиной. Внутри детинца жила знать дивинских кривичей и сам князь Столпомер.

Внутри широкого княжьего двора шло настоящее сражение, но Зимобор вошел без малейшей тревоги. В эти утренние часы и в Смолянске княжеские кмети были заняты упражнениями, и сам он столько лет следил, чтобы никто их не пропускал. Впрочем, ленивых было мало: любители в мирное время поваляться на полатях в первой же битве лягут уже навсегда – под землю. Кмети в шлемах, несмотря на жаркий день, рубились мечами и топорами, то один на один, то парами, то строй против строя. Десятники стояли в стороне, наблюдали, покрикивали, давали советы. В другом углу двора дрались врукопашную. Висел крик, лязг железа, треск деревянных щитов, ругань, то радостные, то возмущенные, а то и болезненные вопли.

Зимобор задержался у ворот, невольно улыбаясь, словно попал после долгой отлучки в родной дом. Лица были незнакомые, а в остальном все точно так же, как в Смолянске. Даже выражения висят в воздухе те же самые – вон какая-то девушка выглянула из двери, посмотрела и спряталась. Правильно, Избрана тоже всегда приказывала на это время свои окна закрывать наглухо.

– Эй, брат, где ваш воевода? – окликнул Зимобор ближайшего кметя, который, выскочив из драки, зубами выгрызал засевшую в ладони занозу от разбитого щита.

– А вон он! – Кметь шмыгнул носом, вытер рукавом мокрое лицо и кивнул куда-то в толпу перед крыльцом. – Требимер Озимич.

– Вон тот, рослый, со шрамом? – уточнил Зимобор, выискивая в указанном направлении кого-нибудь, похожего на воеводу.

– Не, пониже, седоватый. Углядел?

– Углядел, спасибо.

– А вежливый! – восхитился кметь и выплюнул наконец занозу. – На какой грядке такие растут, навь тебя заешь?

– Отсюда не видно.

Зимобор стал пробираться через двор к седоватому.

– Жарко ему! – ворчливо выговаривал тот молодому кметю, когда Зимобор подошел. – Правильный кметь думает шлемом! Ты вот знаешь много, а думать не можешь, потому как шлема нет. Лучше всего думается о железный шлем – мысль от него отскакивает и назад в думательную кость возвращается, из кожаного она может просочиться и безвозвратно исчезнуть, из войлочного подшлемника она тоже уползает, но медленно…[32] Понятно тебе?

– Понятно… – Провинившийся ухмылялся, покачивая в руке округлый варяжский шлем с полумаской, какие часто встречались у плесковских и полотеских кривичей.

Зимобор улыбнулся: забавный дядечка, и весьма похож на смолянского старого воеводу Смелобора – в походы тому уже ходить не по силам, зато молодых учит отлично. В это время воевода его заметил.

– Ну, чего тебе? – сразу спросил он. – Ты кто такой?

– Здравствуй, отец, да будет с тобой Перунова милость! – Зимобор поклонился. – Хочу в княжескую дружину поступить.

– Откуда? – Когда воевода заговорил, стало видно, что у него не хватает спереди двух зубов.

– Из смолян.

– Почему от своих ушел? – Воевода окинул взглядом его воинский пояс, заметил и «щитовую мозоль» на левой кисти, которая образуется от постоянного трения о край щита и которую «носят» все кмети, проводящие жизнь с оружием в руках.

– С родней не поладил. Но невинной крови на мне нет, клянусь Перуном.

– Ну давай, – предложил Требимер и оглянулся на своих кметей. – Темняк… Нет, Хват, давай ты, что ли. А там посмотрим.