Лесная пустынь

Тут судно снова бросило вниз, и голова исчезла. Лаврюха подождал-подождал: «Убились они там, что ли?» – и шагнул в воду. «Не сдюжить. Околею от холода».

– Ба-бы-ы! – Бабы не отзывались. – А! Была не была! – И прыжками побежал к катеру. Но тут же подвернул на камнях ногу, упал и далее добирался прежним способом – не то ползком, не то вплавь.

И, уже ухватившись за борт суденышка, подумал с досадой: «Зря поперся. Случись что – парнишка один останется, застынет совсем». А случиться что-нибудь вполне могло: ни рук, ни ног Лаврюха уже не чуял.

Бабы были в кровище – сильно побились. На сей раз они попрыгали за Лаврюхой, но у каждой оказалось по два чемодана.

– С ума сошли? – заорал Лаврюха. – Бросайте, бросайте все!

Они упорно тащили за собой поклажу до тех пор, пока чемоданы не наполнились водой и не утонули.

Тетки ругались, а Лаврюха прикидывал: «Эти – толстые, не должны простудиться. Эти отогреются быстро, мальчонка вот...».

На берегу тетки, обогнав его, бегом бросились к баньке. У Лаврюхи же, пока он дошел, одежка заледенела. «Холодает, – машинально отметил он. – Ночью мороз будет».

Бабы стояли возле печи, клубились паром.

– Сымай с себя все, не то подохнете, – сказал Лаврюха.

Но они, кажется, и сами поняли, что в мокрых платьях, рейтузах и свитерах им не отогреться.

– Отвернись, бесстыжая морда!

– Шли бы вы... – Склонившись к огню, он ждал, когда его одежда оттает.

Потом все трое сидели нагишом на полке, дрожали. Мальчонка спал.

Отогрелись. И тут с бабами случилась истерика; они столкнули обессилевшего Лаврюху на пол, стали бить кулаками, ногами. Сверкая золотыми зубами, они орали про тыщи долларов: «Норка! Выдра! Бобер!»

И Лаврюха сообразил, что в чемоданах были меха, скупленные у браконьеров. Устав молотить, бабы навалились, смяли, придавили Лаврюху. «Все, – подумал он. – Убит титькой».

Огонь вдруг погас, вспыхнул, перекошенный рот блеснул на миг металлическими зубами, огонь снова погас, сделалось темно. Бабы отпрянули и затихли. На полке испуганно всхлипывал проснувшийся мальчуган...

Лаврюха, расправляя ребра, вздохнул, поднялся и, пошатываясь, побрел к сараю.

Взошла луна, подмораживало.

Скрипнул за спиной снег. Лаврюха обернулся: озаренные лунным светом, стояли на снегу голые бабы.

– Ну, чего вам? – испуганно прошептал Лаврюха. Бабы молчали. Подождав несколько, он, словно опомнившись, судорожно прикрыл руками низ живота. Бабы тоже прикрылись.

– Ты уж не бросай нас, дядечка! – попросила Валя и, должно быть, улыбнулась – в отсвете маяка блеснули ряды зубов.

– Извиняемся! – сказала другая.

– Ладно, – не удержавшись, махнул он рукой. – Шут с вами. – И пошел себе.

Но тетки догнали.

– Да за дровами я, – объяснил Лаврюха. – Куда ж я среди ночи уйду? Да еще голый... Во дают!..

– Ну, мы поможем хоть что.

– Валяйте, – согласился. – Вот камень, вот сарай – валяйте.

Но бабы не смогли поднять камень.

– Небось на пакость какую-нибудь сил хватило бы. Дуйте-ка лучше назад, – предложил он, услыхав металлический перестук челюстей.

Когда Лаврюха, прижимая к груди обломки досок, ввалился в жаркую темень, с полка донеслось:

– И занавесочки, Валь, достала – ну как у тебя, эспадобна, Валь!..

«Порядок, – оценил обстановку Лаврюха. – Стало быть, оклемались».

Он снова развел огонь, забрался на полок. Мальчишка не спал, но дышал ровно, спокойно. Бабы пристали к Лаврюхе с расспросами о семье, он отвечал, что женат, что двое детей-школьников.

«Все, бабы, извините, я спекся», – просунулся к стенке, отодвинул от бревен мальчонку, услыхал: «Я овощным заведую, а Валя – универсальным», – и далее ничего не слышал, потому что мертвецки спал.

Ночью мальчишка захотел пить и разбудил Лаврюху. Тот сходил за водой – в котле была ржавая, – поставил ведерко греться, запасся дровишками, напоил мальца, уступил бабам свое место, а то они так сидя и дремали, сам лег на нижнюю – шириной в одну доску – ступеньку полка. Переночевали.

Утром оделись, вышли к шоссе и на автобусе добрались до поселка: объяснили водителю ситуацию, и он подбросил бесплатно – денег ведь ни у кого не было. Лаврюха отвел мальчонку домой – тот не чихал, не кашлял, – сдал матери. Потом на почте разрешили – опять же бесплатно – позвонить в леспромхоз. Лаврюха сообщил об аварии.

– Напился! – определил директор причину аварии.

– Нет, – оправдывался Лаврюха, – не пил я, нисколько не пил.

– Справку из милиции, иначе – не рассчитаешься.

В милиции Лаврюхе поверили:

– Пожалуйста, дадим справку, зови свидетельниц.

Он выскочил на крыльцо, где оставил свидетельниц, но их не было. Вернулся на почту, забежал в магазин, в сельсовет – теток и след простыл. Наконец на автобусной остановке ему сказали, что тетки тормознули шедшие из города «Жигули», коротко переговорили с водителем, сели, и машина повернула обратно в город.

Лаврюха повинился перед милиционерами и отправился на ремонтный завод просить буксиришко:

«Рассчитаюсь там или не рассчитаюсь, а катерок вызволять надобно».

В пустыне, на берегу озера

Было это в далекие времена.