Лесная тень (СИ)

Она пошевелилась в кресле, подтянула покрывало повыше и прикрыла шею от ветерка, который начинал разгуливаться всё сильнее. Я и не заметила, когда он появился. Уселась на остатки травы, так, чтобы кресло загораживало меня от порывов.

— Пожалуйста, расскажите.

— Все записано в хрониках, — недовольно отозвалась она, — мой покойный супруг все тщательно записывал, много лет. Все хранится у Управляющего.

— Кто-то взял читать, — соврала я.

— А ты подождать не можешь? Эх, молодость. Ладно, раз день сегодня солнечный, слушай. Говорят, много лет назад случилось на этой земле убийство, несправедливое и бесчестное. Города тогда ещё толком не было, два дома да болото. В болоте то девку нашли, и улики при ней были, на сы́ночку Управляющего показывали. А как дело до суда людского дошло, народ глаза в пол опустил, никому такого человека обвинять не выгодно было: кто землю потеряет, кто заказы хорошие, кто почёт в глазах прочих. Так и решили единогласно, что девка та сама в болоте утопла. В следующее же полнолуние вернулась та девка в город, прошла по улице не скрываясь, дождалась пока жители из домов повыскакивают, а потом раз и обернись волком. Не обычным, огромным. Черным, как сама ночь. Как Тень. Так суд над убийцей её зубами да когтями и свершился, да над всеми, кто его оправдывал.

— И что с ней стало? С Тенью?

— А что с ней станется? Так и живёт она здесь незримо. Раз в полтора десятка годков появляется напомнить людям о их злодеянии. Смотрит, исправились ли они, решает, пора ли ей на покой.

— И как? Правду говорят, что она больше не появится?

Мельничиха хрюкнула, рот её расплылся в улыбке.

— Нет, милая. Ничего здесь до сих пор не меняется. Крадут, травят, убивают, сама, небось, знаешь.

Я покивала скорее себе, чем ей. Мы помолчали, раздумывали каждая о своём.

— Бедная Марта, — продолжала мельничиха чуть тише, — без неё нам совсем туго придётся.

— А кто это? — удивилась я.

— Знахарка-то наша. Хорошая была душа, чистая. Защищала нас от зла, как мать её до того и бабка. Бедная, не оставила после себя наследника, не обучила. Теперь никто между нами и Тенью не встанет.

Я поёжилась. Особенно настойчивый порыв ветерка, словно живой обогнул коляску и прошёлся холодом по моей спине, напомнил, что я где-то потеряла свою шаль.

— И вы в это верите?

Она снова задумалась, но все же ответила:

— Верю, девочка. Я видела Тень собственными глазами. Надеюсь, что не доживу до этого вновь.

Мне не удалось выведать у неё ничего другого. Она лишь повторяла что-то про зло и бедную Марту. Смирившись, я помогла ей зайти в дом, пока принесённые ветерком тучи совсем не затянули небо. Занесла внутрь кресло, кряхтя и ругаясь себе под нос, вежливо попрощалась и сбежала, очень уж хотелось побыстрее убраться отсюда.

На выходе из города меня поджидали. Длинный с парой таких же шалопаев, они стояли, не скрываясь, но то и дело оглядывались, как будто для того, чтобы удостовериться в незримой поддержке дружков, которые прятались за углами. Слишком большой гадости посреди дня от них можно было не ждать, но подпортить настроение эти точно сумеют, а оно едва начало приближаться к нейтральному.

Я сбавила шаг, чтобы не показывать напряжение и гордо задрала голову вверх. Позади меня слышался шум и голоса, свидетелей было достаточно.

Длинный сделал шаг мне навстречу и прошепелявил:

— Постой, поговорить надо.

Останавливаться не хотелось, разговаривать с ним тем более, я была уверена, что никакого урока из произошедшего он не вынес, а значит, подвернись снова удобный случай, не побрезгует напасть на слабого и беззащитного ещё раз. Может быть даже на меня. Впрочем, я хорошо понимала и то, что не стану заводить его в лес, мы уже были на самой границе, здесь ещё был смысл звать на помощь, но чуть дальше… Я отметила, что тревожность себе все-таки заработала.

— Говори, — сложила руки на груди и повернулась к нему.

Дружки не подходили, но следили внимательно, как будто это я представляла для них опасность, а не наоборот.

— Не от меня послание, — прошепелявил Длинный, начав свою речь с какого-то уж очень дальнего конца, чем только очередной раз доказал собственную трусость. Видимо, посланником поработать он согласился, может даже сам вызвался, а вот брать на себя ответственность не хотел. — С совета передали.

— С какого такого «совета»? — усмехнулась я. Отродясь у нас такого органа не водилось.

— С мужского, — огрызнулся Длинный в ответ. Дружки синхронно хихикнули у него за спиной, как хорошо надрессированные собачки. Им бы ещё аплодисменты устроить для пущей значимости.

— Чего хотят-то?

— От тебя ничего. От этого, мужика твоего.

— Какой он мне мужик? — Я пожалела, что в руках не было ничего тяжёлого. — Ты давно сумками в морду не получал?

Длинный потратил секунду, соображая, на что же я намекаю, дружки заинтересованно встрепенулись. Увы, на провокацию он не поддался.

— Скажи, пусть придёт вечером в трактир. Объясниться по-человечески надо. По-хорошему.

— О чём это?

Варианты у меня были и свои, но очень хотелось услышать именно от него, просто чтобы удостовериться, что я себе ничего лишнего не придумала.