Лесная тень (СИ)

— То есть вообще нет. Только что всё продали на мебель в новый дом. Рубить надо, сушить, обрабатывать, иди, не мешай работать. Через месяц заходи, когда с прошлыми заказчиками закончим. Чего ты на меня ресницами хлопаешь? Ты мне зареви тут ещё. А ну кыш.

Реветь расхотелось. Я сжала кулаки и засопела. Ох и дрянь же ты, дорогая невестушка.

Глава 19

Я в растерянности стояла на крыльце. Солнце назойливо слепило глаза, в такой день бы радоваться его свету и совсем уж неожиданному теплу, вот-вот наступит зима и Хюрбен засыплет крупными и поблёскивающими хлопьями снега, а меня терзало странное чувство, что я должна была устыдиться даже мыслям о радости. Не заслужила, не сделала всё возможное, недостаточно старалась, рановато свесила руки. И всё-таки внутри трепыхалось что-то маленькое, но настоящее, упорно доказывало, что жизнь продолжалась, а значит в ней всегда найдётся место для улыбки.

У меня совсем не было плана. Видеть Финна в сознании мне не хотелось, так что в домик я собиралась отправиться не раньше, чем начнёт темнеть. Если мне повезёт, то к этому времени колдун уже будет валяться где-нибудь под столом, где можно его мстительно бросить, предварительно развернув на бок, чтобы легче дышалось. Нашлась заботливая, подумала я, стиснув челюсти.

Вернуться к Монти не могла. Не знала, как посмотрю ему в лицо, зато отчётливо представляла его печальные глаза, чуть поджатую нижнюю губу, вздох и голос, говоривший, что на меня даже в мелочах нельзя положиться. Я ведь так и не исполнила его желание, значит и награда мне не полагалась. К тому же мне требовалось время, чтобы подавить в себе желание по-детски нажаловаться на Альбу, иначе что бы я не сказала, звучать будет так, словно я стараюсь скинуть на неё свой промах. Просто потому, что мы с ней плохо ладили. Самое мерзкое заключалось в том, что в глубине души я понимала её. Немножко. Где-то очень и очень глубоко. Вот только Альба росла единственным и горячо любимым ребёнком в обеспеченной и отвратительно правильной семье. Пропасть между нашими мирами не поддавалась измерению. Я не завидовала ей, просто искренне не понимала, зачем отнимать у меня то малое, что я ещё имела, если у неё самой было неизмеримо больше.

Из-за крыш домов впереди застенчиво выглядывала старая мельница, построенная на отшибе у ручья, далеко от дороги. В детстве мы любили играть там, а ещё живой мельник кричал и гонял нас растрёпанной метлой. Получить ею по спине считалось позором, дразнили потом минимум неделю, пока «метка» не переходила на другого неудачника. Я улыбнулась своим мыслям. Что бы не случалось с нами, детство у меня было хорошим, да и жизнь в целом я считала забавной штукой, только люди иногда попадались не те.

Дом хозяев стоял рядом с мельницей, к нему вела тонкая, местами зарастающая травой тропинка, ходили по ней редко. Мельничиха, оставшись одна, совсем сдала и перестала выбираться в город, всем необходимым её обеспечивали дети, которые, впрочем, не горели желанием навещать её слишком часто. Поговаривали, что она давно сошла с ума.

Хозяйка нашлась на улице, плотно закутанная в плед, она сидела в кресле-качалке у крыльца и смотрела на воду. Выглядело это весьма удобно, я подумала, что зря Монти отказался от кресла, может и Альба от такого богатства стала бы добрее.

— Спасения от вас никакого нет, — пробурчала мельничиха, услышав мои шаги, но оборачиваться не стала.

Я обошла вокруг, чтобы показать себя, но она и глаз не открыла. Я потопталась на месте, но так и не решила, что делать, и просто встала рядом с ней, уставилась на воду. Внизу в ручье копошилась рыба-переросток, крупная и неповоротливая, она словно попала сюда случайно и совершенно не понимала, что теперь с этим делать. Круглая чешуя, хорошо заметная через чистую воду, переливалась на солнце, как настоящая драгоценность. В каком-то смысле драгоценностью была вся рыба, у нас ведь их уже давно не водилось. По крайней мере не таких, которыми можно было наесться. Будь я одна, так и полезла бы за ней в воду…

— У меня только один вопрос, — невежливо начала я, так и не вспомнив, как мельничиху звали, — можно?

— Кто же вам запретит, — отозвалась она, но недовольства в голосе я не расслышала. Может быть ей просто нужно было поворчать для порядка, со стариками такое иногда случалось.

— Вы слышали про Лесную тень?

Мельничиха молчала так долго, что я почти решилась потрогать её за плечо, чтобы разбудить, но она вдруг сама открыла глаза и странно, почти злобно зыркнула на меня, хотя голос её не изменился.

— С каких пор мы снова храним правду?

Я растерянно пожала плечами и запоздало спохватилась, что она не могла этого увидеть.

— Что такое Лесная тень?

— Сказка. Муж мой покойный запрещал о ней вспоминать, говорил, люди с Тенью разобрались, нет её больше и детей пугать дурью не надобно. Только сдаётся мне, не его слова это были, кто-то ему тоже их навязал. Нет его больше со мной и правды нет.