Лесная ведунья

К спящему архимагу подобралась бесшумной кошкою, скользнула пальцами по покрывалу, осторожно оттягивая, да только…

— Ведьма, ты меня домогаться решила? — вопросил неведомо как проснувшийся охранябушка.

— А то, — подтвердила бодро. — Размножение, оно, охранябушка, куда проще обучения.

— Ну-ну, — хмыкнул маг.

Но не мешал, и то хлеб.

Стянув до пояса покрывало, я рубашку задерла по самую печать, хотя по-хорошему снять бы ее, рубашку в смысле, ну и печать тоже.

Посидела, посмотрела, попросила:

— На живот перевернись, будь так добр.

Охранябушка взял да и перевернулся. На спину. Мне же досталось крайне сомнительное удовольствие встретится взглядом с синими, такими синими, что почти фиолетового оттенка глазами, и взглядом недобрым.

— Ведьма, — тихо произнес маг, — уймись. Эту печать не снять.

Унялась бы, да только:

— Мужик, либо я печать сниму, либо ты мне тут пол леса снесешь и не заметишь! О себе не думаешь, о природе подумай!

Маг выслушал молча, но как высказала все, со спокойной насмешкой произнес:

— Есть третий вариант, ведьма. Ты меня убьешь и войдешь в силу.

У меня от слов его руки опустились. Опустилась на край лежанки его, посмотрела с тихой тоской и едва слышно вымолвила:

— А ты еще не понял, охранябушка?

Посмотрел недоверчиво, а в глазах уже промелькнуло, проявилось подозрение.

— Кевин Ланнерон.

И вроде тихо сказал, а для меня слова его громом небесным прогремели. Как приговор.

Усмехнулась невесело, кивнула, да и повторила просьбу:

— На живот перевернись.

Но архимаг даже не пошевелился, лишь смотрел на меня, а что было во взгляде его — леший разберет. Я не вглядывалась, я отвернулась и запрокинув голову, на месяц посмотрела… не до слез мне сейчас, совсем не до слез.

— Быть того не может, ведьма, — что-то не так у мага этого было с голосом, говорит вроде тихо, а пробирает до костей, — что-то тут не так. Я по вашему следу шел, я следы заклинания видел, я… Вас лес поглотил. И раз ты стала лесной ведуньей, значит, ты природная ведьма и…

И он осекся.

Вспомнил, стало быть, слова мои.

Вспомнил и понял:

— Но ты не природная, тебя лес призвать не мог, ты действительно прирожденная… Твою мать!

Резко повернувшись, посмотрела на него с яростью и прошипела:

— А вот мать мою не трогай!

— Остынь, ведьма, это было ругательство, — холодно произнес архимаг.

Я то остыну, тебя, сволочь, сейчас спасу, потом из лесу своего вышвырну, потом остыну!

— На живот! — прошипела, с трудом ярость сдерживая.

Маг молча перевернулся.

Мне же пришлось снова рубашку задирать, но мучить меня архимаг не стал — стянул рубашенку одним рывком через голову, лег, предоставляя мне всего себя, и лишь когда я к коже его притронулась, не к самой печати, а к черным молниям наложенных проклятий, тихо сказал:

— Ты же обманула меня, ведьма.

— Смотря в чем, — не стала оправдываться я.

Усмехнулся, затем произнес:

— Если ты прирожденная, значит, лес призвать не могла. Но лес вас поглотил, головой ручаюсь, а значит, силу свою ты на призыв потратила. Так? И это был вовсе не план Кевина Ланнерона, да, ведьма?

Я провела пальцем по черным отметинам, да и не стала молчать:

— Охранябушка, родненький, умен ты больно. Так умен, что шанс у тебя есть, хороший такой шанс… Стать богаче на парочку проклятий сверху тех, что уже имеются. Не зли меня, маг, просто — не зли!

Злить не стал — лежал молча, дышал осторожно, стараясь не шевелиться даже, а я устроившись удобнее, проводила пальцем по черным молниям проклятий, незримо повторяя рисунок каждого из них. И уже почти закончила, когда неугомонный этот вдруг высказал:

— Лечишь ты хорошо. Слишком хорошо и для ведьмы, и уж тем более для ведуньи лесной. Хорошо лечишь. Лучше целителей.

— Ой, а я посмотрю, ты у нас не только умен, а еще и на комплименты горазд. Ох, охранябушка, ой смутил меня старую, — протянула язвительно.

— Молодую, — возразил маг. — Очень молодую. Слишком молодую, для того, чтобы настолько овладеть целительским ремеслом. И это притом, что у тебя даже дара нет целительского.

Я замерла.

Хотя и не стоило, на таком моменте останавливаться — больнее ему будет потом. Вот только, даже не догадываясь, сам архимаг сейчас причинял боль мне, вскрывая старую рану каждым из слов.

— Замолчи! — не попросила, скорее потребовала.

Замолчал… жаль, что не надолго.

— Его вылечить не смогла, да, ведьма? — тихо спросил маг.

Вскочила как, сама не ведаю, развернулась, сбежала вниз по ступеням лестницы, дороги не разбирая, ушла в лес, без клюки родимой даже. Шла, куда не ведая, потом сил не осталось — рухнула на колени, рукавом закрывая крик и всем телом сотрясаясь от рыданий.

Не смогла…

Все сделала, что умела, что не умела сделала тоже… два месяца его мучила, к смерти не отпускала, а спасти… не смогла.

И захлебываясь слезами, не услышала тихой поступи, лишь замерла, когда укутал одеялом, когда обнял, прижимая к себе, когда произнес сокрушенно:

— Прости меня, Веся, прости. Нужно было заткнуться.

Нужно было.

Но говорить я этого не стала, лишь спросила:

— Как ты меня нашел?

Маг молча положил передо мной клюку.

Помолчал и добавил:

— Прости.

Вытерев слезы, тихо ответила:

— Дело прошлое.