Лесная ведунья

Я поднялась, маг поддержал, и убрал руки прежде, чем я успела попросить об этом.

***

В остатки избушки вернулись молча. Я сходила к бочке, умылась ледяной водой, постояла, глядя на лес… Лес меня и защитил, и вылечил. Лес мудрее нас. Он бережет, он хоронит, он скрывает… Хорошо мне в этом лесу было. Так если подумать — я даже счастливая живу в нем. Мне здесь и хорошо, и спокойно, и это дом мой теперь, да только страх появился, что выгнать могут. Но смогут ли? За первый свой дом я сражаться не могла, мала была еще, из второго «дома» сбежала, а третий дом для меня вот он. Мой лес. Мои леший, кот, ворон и чаща, пусть и зловредная.

Когда в дом вернулась, маг за столом сидел, опять с книгой.

— Спать ложись, охранябушка, через пару часов рассвет, — сказала я, в постель укладываясь.

Взгляд архимага не увидела, скорее почувствовала, да в ответ смотреть не стала… не сегодня.

— Веся, я могу спросить?

— Ведьма, — поправила я, — называй меня так, мне привычнее, тебе проще.

— Мне не проще, Веся.

Ну, твое дело значит. Я отвечать не стала, укрылась почти с головой. Но охранябушка мне попался упорный и настойчивый.

— Прирожденная ведьма ведь слабее природной, я правильно понял?

Да что ж ты все не уймешься никак?!

— Правильно, — тихо ответила.

И зажмурилась, надеясь перейти в то состояние дремоты, в котором видишь лес, и не видишь воспоминаний и снов. Да разбередил маг все, все что болело на сердце, но уже казалось бы похоронено было под прошлогодней листвой, но нет — тлел еще тот костер, на котором сожгли мою мать.

«Ведьма!»

«Дочь ведьмы!»

«Смотрите, ведьма идет!»

Я слышала это с детства, с самого раннего детства, но однажды селяне перешли черту.

«Смотрите, опять эта ведьма до колодца идет! А бей ее! Бей ведьму!»

До меня и первый камень не долетел. Не знаю, как это вышло, до сих пор не знаю. Я навроде только голову руками прикрыла, но что-то случилось, и от скрещенных в попытке защититься рук, ударила в толпу волна силы. Да такой силы, что снесла подростков, организовавших травлю, и взрослых, что стояли в отдалении наслаждаясь моим унижением, и даже парочку домов сила тоже снесла.

И осталась я, со слезами застывшими в глазах, а повсюду прочь бежал народ, дети кричали, страх поселился, и тучи, страшные тучи, внезапно превратившие ясный день, в серую муть.

Потом прибежал отец, тряс меня, ухватив за плечи, и все орал «Ты что наделала, Веся?! Ведьма, что ты сделала?!». А я не ведала что ответить. Только больно было, от того, что и папа меня ведьмой назвал, ох как же больно от этого было. И спросить мне хотелось только одно: «За что?». За что так со мной? За что так с матерью моей?

— Весь, но прирожденных ведь много, — вдруг сказал архимаг. — Да почти каждая вторая, у тебя не должно быть силы, практически вообще никакой.

Ее и не было, до того самого дня. Ее не было…

— Знаешь, охранябушка, если тебя ведьмой с детства кличут, ведьмой и станешь, — едва слышно ответила ему.

А мама ведьмой не была. Это я потом, когда у Славастены в обучении была, уже точно выяснила, к отцу приехала и под нос ему сунула выписку из учетной книги. Мама ведьмой не была! А вот я ею стала. В тот самый день и стала, о чем было указано во второй выписке — всплески силы всегда фиксировались ведьмами, так что все было наглядно и других доказательств не требовалось.

Отец выписку прочел, на меня посмотрел, пошатнулся. Мачеха кинулась, воды принести, а отец… он только и смог, что сказать «Прости меня». Не простила.

За себя может и просила бы, а вот за маму — нет!

Молча вышла из дому, силой отшвырнув от себя брата, что кинулся на меня с вилами, да сестру с топором. На дворе постояла, ловя отовсюду перепуганные взгляды соседей. О, да, теперь они боялись, я больше не была маленькой беззащитной девочкой, которую можно было безнаказанно обижать. Теперь я была ведьмой, в дорогой одежде, приехавшей на дорогой карете запряженной двумя вороными жеребцами, и с кольцом на пальце. Огромный, черный бриллиант в обрамлении капелек прозрачно-белого бриллианта — признак моего статуса. И одно это кольцо стоило больше, чем вся эта деревенька, некогда затравившая мою мать только за то, что приехавший свататься к дочери старосты купец, с первого взгляда влюбился в нее, сиротинку с окраины, безотцовщину.

Безотцовщина…