Лесничая для чародея

Тир-ши положил ладони на деревянное колесо водяной мельницы. Сейчас оно стояло. Слепой Дого куда-то отлучился. Жаль, поговорить бы. Сатор ушел по зову шамана и больше не вернется. Каждый лесничий, поселяясь туда, сразу становился Душой Леса. Только кто-то мог раскрыть потом в себе нечеловеческие способности, а кто-то – нет. Как Сатор, который пронес все чары в себе, усиливая их за годы жизни собственной любовью к лесу. Но прошло время – надо идти к шаману, чтобы стать одним из его подземных помощников и помогать беречь лес. Только закончится ритуал, и вход в подземный мир снова закроется. Земляной шаман спрячется и вернет дом лесничего на место. Туда бы вернуться Вийоре… Лес благосклонно принял девочку, ей и дальше хранить деревья, реки и зверей. Только вот дранг Талларэ, жаба ему в постель…

Сбоку что-то плеснуло. Тир-ши повернул голову и чуть нахмурился. Рядом, искрясь зеленым светом, на кувшинке сидел ри, воздушный дух. Маленькие крылышки трепетали, золотистая пыльца осыпалась на белые лепестки. В тоненьких пальчиках ри находилась изящная флейта. Он взмахнул крылышками и сел на плечо Тир-ши. Тот улыбнулся и погладил крошку по голове.

– Какую весть принес, Вей-ри? – спросил задорно и мягко.

Ветер зашумел в кронах деревьев. Вей-ри посмотрел на Тир-ши круглыми глазами, зелеными, как молодое яблоко.

«Лесничую надо вернуть, – наиграл Вей-ри на флейте, потому что общался со своим народом только голосом ветра и щебетом птиц. А вот с остальными можно было говорить только с помощью волшебной флейты. – Шаман в этот раз закончит быстро. А туман-оборотни не хотят прятаться в гнездах».

– Ну и дураки, – лениво заметил Тир-ши. – Тут толпа чародеев. Все равно же выкурят, порежут на кусочки и потом продавать будут в лавках, завернув в бумагу.

Вей-ри хлопнул водяного по плечу и гневно застрекотал. На перламутровой коже осталась золотистая пыльца. Тир-ши усмехнулся:

– Какой ты эмоциональный. Говорю же, ничего туман-оборотни лесу не сделают. Хотя бы потому, что они тоже его дети. Бестолковые, но дети. С людьми может выйти нехорошо, но те все же могут за себя постоять. Не думаю, что надо лезть.

Вей-ри надулся, зеленые глаза вспыхнули изумрудным пламенем. Он вновь приложил флейту к губам, громко заиграл.

«Погубят ведь друг друга. Хозяин Леса будет недоволен».

Тир-ши закатил глаза. Осторожно взял крошку ри и посадил на листик кувшинки.

– Ой, давай без морали? Хозяин Леса у нас часто недоволен. Стареет, что поделать…

Вей-ри топнул ножкой, прострекотал что-то оскорбительное, гордо повернулся и, взмахнув крылышками, взмыл в воздух. Только замерцала золотистая пыльца, медленно оседая на листьях темно-зеленых кувшинок.

Тир-ши задумчиво постучал по колесу, потом нырнул с головой. Колесо вдруг недовольно заскрипело: старое, чуть подгнившее, оплетенное чарами.

Что тут думать и что решать? Дождаться надо, когда шаман закончит свое непотребство с ритуалом, а там уже Вийору затянуть в лес любым способом. Нельзя лесу без лесничей. Ведь замерзнет же без человеческого тепла. Этим же чародеям только дай что выморозить.

Стайка серебристых рыбок испуганно отпрянула от водяного. Не обращая на них внимания, Тир-ши проплыл вперед. Надо поговорить с Дого. Тот хоть и нелюдимый мельник, не признающий ни друзей, ни подруг, но как поступить правильно, всегда подскажет. А раз колесо запело, значит, чует хозяина поблизости.

Тир-ши вынырнул. Ветерок приятно холодил кожу. Захотелось беззаботно разлечься на водной глади и послушать болтовню нижних течений. А еще просто посмотреть в небо и полюбоваться звездами. Только еще нет звезд. Подождать надо.

Тир-ши вдруг отчетливо осознал – соскучился по Вийоре. Такая открытая, такая добрая. Это не фрэйре с лунным серебром вместо крови. И не ширы, в чьих глазах живет тьма. Это…

Да уж. Вот тебе и простая человеческая девчонка.

– И снова ты тут, – неожиданно сверху раздался скрипучий хриплый голос.

Тир-ши поднял голову и чуть прищурился.

Слепой Дого стоял на берегу в нескольких шагах от дома. Опирался на вырезанную из ольхи палку. Невидящие глаза, скрытые белой повязкой, были устремлены поверх головы водяного. И пусть мельник ничего не видел, но ощущение все равно было гнетущее. Казалось, вот-вот опустит голову и вынет всю душу.