Лесничая

Наш разговор был бодрым, мы деликатно избегали всего, что было связано с годами вражды между нашими народами. Вопросы и приказы Моны были краткими и величавыми, а я воздерживалась от других слов, кроме описания земли, по которой мы шли. До следующего дня ничего не происходило.

Я была в двенадцати футах над землей на дереве, держалась коленями за ствол, пока привязывала веревку. Мы ночевали в сосновом бору, ароматном, но колючем под ногами. Тут не было ветвей, на которые можно было повесить еду. Мне пришлось натянуть веревку между двумя стволами, чтобы наши сумки были защищены. Закрепив веревку, я съехала по стволу. По пути я задела рукой комок смолы, текущей из ствола. Я замерла. Свет угасал, было сложно видеть, и я склонилась ближе. Я посмотрела, щурясь, на сосны вокруг меня.

— Что ты делаешь?

Я посмотрела вниз. Арлен был под деревом и смотрел на меня.

— Ничего. Проверяю сосны. Привычка, — я спускалась дальше. — Тебе что-то нужно?

— Что ты проверяешь?

Я потерла липкую руку.

— Нет ли болезней. Отмирающих участков. Но тут есть смола, хвоя зеленая. Это хорошо. Значит, они отгоняют жуков.

— Что это значит?

— Как это понимать? Если дерево будет заражено, пострадают и другие деревья. Больные деревья нужно срубать до того, как их заразят. Почему ты на меня так смотришь?

— Нельзя же проверить все деревья в лесу?

Я вскинула брови.

— Ну, мы не ходим от дерева к дереву. У каждого Лесничего есть отряд скаутов, который проверяет определенный участок. Слабые сосны — то, что они ищут.

— Серьезно?

— А ты что думал? — пылко спросила я, проходя мимо него.

— Ничего толком, — он пошел за мной. — Я думал, вы наблюдаете за птицами.

Я фыркнула и села в паре футов от Моны, штопающей прореху в плаще.

— Мы — защитники леса. Мы следим за таким. Потому нас зовут скаутами. Что? — он потрясенно смотрел на меня.

— Это же лес, — он помахал руками и сел у ствола сосны. — Разве он не заботится о себе сам?

— Если бы это был просто лес, он позаботился бы о себе, — я расшнуровала ботинок. — Но на горе живут тысячи людей, и все мы вредим. Оползни, загрязнение ручьев, излишняя охота, а еще влияние серебряной шахты. Если вырубить много деревьев, лес умрет, гору размоет, погибнут люди. Если загрязнить ручей, пропадут насекомые и травы, а там и рыба. Лесная стража и Лесничие созданы, чтобы следить за таким.

— А что насчет убийств путников-чужаков? — бодро спросила Мона. — Это есть в списке обязанностей?

Я пронзила ее взглядом.

— А что? Кого-то убили?

— Это ты мне скажи, — сказала она, делая идеальные крохотные стежки. — Но пару лет назад, до вторжения, я получила очень смешное письмо, где меня предупреждали, что скауты короля Вандалена получили приказ убивать чужаков в Сильвервуде. Возможно, тебя в это время уже изгнали.

Кольм рядом с Моной с любопытством смотрел на меня. Я перевела взгляд на ботинок.

— Думаю, они пытались остановить вырубку лесов и охотку возле наших границ. Так говорил совет. А Вандален хотел, чтобы мы отвлеклись от шахты, чтобы ослабли наши ограничения на нее.

— Так ты тогда еще была скаутом?

Я теребила потрепанную кожу ботинка.

— Когда отдали приказ, я еще была Лесничей.

— Погоди, так нас убьют? — Арлен отодвинулся от ствола. Я думал, что нас могут схватить и допросить, а не убивать на месте. Скауты короля Валиена все еще убивают нарушителей?

Я вернула ботинок на ногу.

— Не знаю, какие у него приказы.

— Тофер говорил, что народ холмов уже не гоняют, — сказал Кольм.

— Валиен на троне всего пару месяцев, была зима, — сказала Мона, обрывая нить зубами. — Меньше шансов, что люди будут у границы. Вряд ли что-то изменилось.

Арлен покачал головой и прижался спиной к сосне.

— Плохая кровь. Плохое правление. Мэй, признай, корону передают не той семье. Может, если повезет, род изживет себя. Может, Валиена убьют рано, и новая семья заберет трон.

Что-то вспыхнуло во мне, но я не могла рассказать об этом трем королевичам, уверенным в своем праве возглавлять страну.

— Не рассчитывайте на это. Валиен хитрый, он не рискует. Я знаю. Я жила во дворце. Он лучший мечник, чем был его отец и дед. Он отчаянный. Он знает, что или все потеряет, или все обретет, — я вдохнула, взяв себя в руки. — Если он решит заполучить корону Люмена, он это будет делать умнее отца, поверьте.

— Что ж, — спокойно сказала Мона, разглаживая шов на плаще. — Он не получит ее без боя, а я до него точно доберусь. Я не нежничаю с теми, кто хитрит со мной.

Я перекатилась, прижалась лицом к хвое и укутала плащом плечи.

— Ты ни с кем не нежничаешь.

* * *

Я резко проснулась ночью от знакомого звука: шорох, шуршание и кряхтение рядом с местом нашего ночлега. Я мысленно застонала. Если Мона проснется и увидит медведя у наших мешков, ее визг разбудит весь лес. Я подняла голову, убывающая луна смогла озарить в просветы между деревьев темный силуэт в тенях. Я замерла, глядя, как большая голова нюхает землю.

Там ничего не было. Наша еда висела на деревьях. Мы не использовали мыло несколько дней. Уходи, медведь.