Лесник

Но она "привыкла къ нему", къ его обожанію, къ тому, чѣмъ обязана она была ему. Онъ былъ для нея источникъ всякой благостыни, нежданно пролившейся на нее по пріѣздѣ ея изъ Петербурга, гдѣ жила она, слушая какіе-то курсы, на 15 рублей въ мѣсяцъ. У вчерашней неряшливой "студентки" были теперь и красивые обои на стѣнахъ "келейки", отведенной ей теткою въ Мурашкахъ, и мягкая мебель, и коверъ передъ диваномъ, и розаны на столахъ, и журналы, и свой "экипажъ", и какіе-то фетры изъ Лондона и американскіе непромокаемые сапоги, чтобы ходить съ ружьемъ "на бекасовъ" въ болото. И за все это даже спасибо отъ нея не требовалось, все это подносилось ей какъ должное, съ видимымъ страхомъ, что все это недостаточно хорошо, всего этого мало, съ несомнѣннымъ убѣжденіемъ, что къ ногамъ такой царицы какъ она къ мѣсту повергнуть лишь развѣ сокровища Индійской императрицы…

Она "привыкла къ нему", да, — и никогда такъ сильно не сказывалось это ей, какъ въ эту минуту. "Революція какая-то произошла съ нимъ", повторяла она мысленно слова Барабаша; она "могла потерять его", смутно чувствовала она, и какое-то непривычное тоскливое безпокойство мутило ей душу… "И все изъ за какой-то сентиментальной кислятины"! — пробовала она объяснить себѣ "выходку" капитана одною изъ тѣхъ забористыхъ "радикальныхъ" фразъ, которыхъ, къ сожалѣнію, было слишкомъ много въ ея словахъ,- но внутреннее, не затронутое чувство правды тутъ протестовало противъ такого объясненія и молодое сердце дѣвушки щемило чувство жалости и уваженія къ тѣмъ поводамъ глубокой скорби, которые прозрѣвала она за образомъ дѣйствій своего обожателя…

— А все-таки дозволить ему сдѣлать эту глупость нельзя! рѣшила она, нетерпѣливо похлестывая возжею свою и такъ очень усердно работавшую ногами лошадку.

Она доѣхала до Хомяковъ. Старикъ лѣсничій, Лавръ Ѳадѣевъ, сидѣлъ на крылечкѣ своей избы и попивалъ изъ глиняной кружки цѣлебный чай, который, какъ мы знаемъ, училъ его изготовлять венгерецъ коновалъ, взятый въ плѣнъ подъ Дебречиномъ. Онъ всталъ и вытянулся, увидавъ "барышню".

— Здѣсь Иванъ Николаичъ? крикнула она ему.

Онъ какъ бы нѣсколько смущенно передернулъ усомъ, показалось ей, и замѣшкалъ отвѣтомъ.

— Здоровъ онъ? поспѣшно спросила она на это.

— Ничего-съ… здоровъ, промямкалъ усачъ.

— Что значитъ: "ничего-съ?" нетерпѣливо вскликнула она; гдѣ онъ?

— Не могимъ знать…

Пинна Афанасьевна даже въ лицѣ перемѣнилась:

— Это что такое? Вы говорите: "ничего-съ, здоровъ", значитъ, вы его видѣли! Какъ-же вы теперь увѣряете, что не знаете, гдѣ онъ?

Убѣдительность и горячность тона этого разсужденія съ разу сбили съ толку стараго, служиваго.

— Я, вашес… извините!… Какъ мнѣ приказывали, такъ я и отвѣчать долженъ, забормоталъ онъ.

— Кто приказывалъ, капитанъ? Онъ приказывалъ вамъ говорить, что не знаете, гдѣ онъ? А я сейчасъ изъ Темнаго Кута; мнѣ тамъ прямо сказали, что онъ здѣсь… Подержите мою лошадь, — я пойду въ нему… что это за мальчишеское прятанье!

Лѣсникъ поспѣшно сбѣжалъ съ крыльца и взялъ пѣгашку за узду:

— Доподлинно позвольте доложить вамъ, ваше с… нѣту ихъ здѣсь, сказалъ онъ.

— Какъ нѣту, когда я знаю! Онъ сюда поѣхалъ, на вашей лошади, онъ былъ здѣсь…

— Были, да… да ушли, рѣшился наконецъ выговорить старикъ.

— Ушелъ? Пѣшкомъ, значитъ?

Онъ только головою повелъ.

Она подозрительно прищурилась на него:

— Гулять пошелъ?

— Стало быть, что гулять, подтвердилъ онъ, какъ бы обрадовавшись такому объясненію, — потому какъ нѣсколько головой отяжелѣли… словно сорвалось у него съ языка.

Она поняла и примолкла, пасмурно задумавшись…

— Въ какую сторону пошелъ онъ? спросила она черезъ минуту.

Старикъ внезапно поморщился, отвернувъ лицо, и махнулъ неопредѣленно рукою.

— А все туда-же! проговорилъ онъ страннымъ голосомъ.

Пинна Афанасьевна поняла опять:

— Къ Вѣдьмину Логу?

Онъ пожалъ плечами и, все такъ же не глядя на нее:

— Со вчерашняго вечера, молвилъ онъ, четвертый разъ ходятъ. Всю ночь хоша бы глазъ сомкнули. Проходили вчерась весь день съ народомъ, а и сегодня покою себѣ не знаютъ… Все это у нихъ въ головѣ, какъ-молъ намъ, Лавра, тѣло оттуда достать, чтобъ по христіянству, значитъ, и какъ они такого большаго званія господинъ были… А какъ его оттолѣ достанешь, сами посудите, когда болото проклятое, можетъ, скрозь всю землю идетъ, и дна ему нѣтъ, и только одно, что самому доставаючи погибать слѣдоваетъ!…

— Я его сейчасъ верну оттуда, вскликнула Пинна Афанасьевна, — а если онъ опять какъ-нибудь вздумаетъ, скажите ему, что вы мнѣ пожалуетесь, что, я приказывала вамъ не пускать его.