Лесное море

Перебрав таким манером весь свой запас рыбы, он навалился на деревцо, под которое бросал ее. Сломал его и прикрыл его ветвями груду рыбы, а сверху еще камней набросал. Потом осмотрелся по сторонам.

Ю крикнул ему из-за деревьев:

— Дурень ты, я все видел!

Испуганный медведь пустился наутек.

— Приходи на Праздник весны, я тебе, пожалуй, кое-что оставлю! — крикнул ему вслед Ю.

— А когда он в самом деле вернется за своими запасами?

— Когда рыба здорово протухнет. Медведь любит рыбу с душком.

Они пошли к медвежьей кладовой под елочкой: Ашихэ захотелось осмотреть ее.

— Скажи, — спросила она по дороге у Ю. — Когда кета опять пойдет?

— Через семь лет. Семь лет живет она в большой соленой воде, а патом уходит в пресные малые воды и мечет икру.

— А куда она ее кладет?

— Очень просто — в ямку. Выроет ямку, поплавает над этим местом день, два, три — сторожит свою икру, а потом умирает. Чтобы новое родилось, старое должно умереть. Так бывает с кетой.

Ашихэ хотела его поправить, сказать, что не только с кетой. Но в эту минуту за речкой, очень близко, подал голос олень. И откуда-то отозвался другой.

Ю был очень удивлен. Какая-то нота в этих голосах показалась ему фальшивой.

А олени все кричали, причем первый явно удалялся от речки, а второй шел ему навстречу.

Ю слушал, слушал напряженно и наконец что-то понял: он даже затрясся от беззвучного внутреннего смеха и пробормотал, что можно обмануть оленя, можно обмануть тигра, но его, Ю, не проведешь! Ю разбирается в звериных голосах лучше, чем в человеческой речи.

Но вдруг у него мелькнула новая мысль — и он сразу стал серьезен.

— Дело неладно, Ашихэ, ой, неладно! — сказал он с беспокойством. — Тут надо ждать беды. Пойдем скорее — может, еще поспеем.

— Куда? Что случилось, Ю?

Ю схватил ее за руку и потянул за собой.

— Скорее! Там тигр приманивает человека, а человек — тигра: оба подражают голосу оленя…

ВСТРЕЧА

Первой выскочила на поляну Яга.

Услышав ее отрывистый визг, Виктор подумал, что если собака визжит, то, вероятно, где-то близко тигр, и, подумав это, вскинул ружье. Но Яга уже вернулась к нему, бросившись чуть не под ноги. И, раздвинув ветви, он в просвете между елями увидел впереди голову тигра, а подальше — Люй Циня, который колотил палкой тигренка на спине у Звездочки.

Кабан ударялся спиной о дерево, пытаясь сбросить непрошеного седока, а тигренок, яростно вцепившись в него, грыз его, раздирая мясо, и не отпускал.

Тигренок был под прицелом. Виктор уже в последний момент, нажав спуск, дрогнул при мысли, что пуля может попасть в Люй Циня.

Грохнул выстрел, и тигренок свалился с кабана. Старая тигрица метнулась к елям, и Виктор мгновенно выстрелил, на этот раз дробью, целясь ей между глаз.

Отскочить он не успел. Тигрица задела лапой дуло, и ружье выпало у него из рук, а сам он, сбитый с ног, отлетел за деревья.

Вскочил и, перебегая от ствола к стволу, старался поскорее убраться с поляны. Но, оглянувшись, удивился: что же произошло, почему тигрица не гонится за ним?

Она от сильной боли каталась по земле, била хвостом так, что в воздухе летали сухие листья и ветки, и лапами терла глаза, словно хотела сорвать упавшую на них пелену мрака. За минуту перед тем бешено сверкавшие желтые глаза ее были прострелены и залиты кровью.

Судорожные корчи постепенно ослабевали. И вот прекратились. Тигрица была недвижима.

Значит, пуля в нее попала? Или дробь ее прикончила?

Нет, хвост еще жил. Хвост дрожал.

Тигрица ткнулась носом в то место, где стоял Виктор, когда она бросилась на него. Пошевелила мордой, вдыхая еще теплый запах человека, и двинулась за ним сначала медленно, потом все быстрее и решительнее, не переставая при этом тихо рычать, и в этом страшном ее «уанг-уанг» слышалась такая боль и такая кровожадность, что Виктор окончательно потерял голову.

Он помчался напрямик через поляну, но тигрица скачками догоняла его.

Он снова стал кружить между деревьями. Цеплялся за спасительную мысль, что удастся запутать след и потихоньку удрать. Но у тигрицы слух был тоньше и ноги крепче, чем у него. К тому же — нюх. Этот нюх вел ее за Виктором, и полосатое тело мелькало в чащобе то тут, то там, все ближе, все быстрее.

Сердце у Виктора громко стучало, колени тряслись, и он чувствовал, что из этой игры в жмурки не выйдет живым. Нет, не уйти ему от тигрицы! Ошалев от ярости, она, слепая, роняя на землю кровавые капли из пустых глазниц, будет гнаться за ним по пятам без передышки, до конца, пока либо он, либо она не свалится.

Даже взобраться на дерево было невозможно — везде стояли деревья с такими мощными стволами, что их никак не обхватишь.

Спасения не было. Оставалось только бежать что есть духу за своим ружьем и поскорее зарядить его — патрон он держал наготове, судорожно зажав в руке.

Он помчался туда, где упало ружье. Только бы не зарылось дулом в землю, не закупорилось бы!

Оно лежало, должно быть, неподалеку, где-то за елями или немного правее. На бегу Виктор искал его глазами, а в глазах уже мутилось…

— На дерево, Вэй-ту! — кричал ему откуда-то Люй Цинь. — За тобой тигр!