Лесной бродяга. Т. 2

На следующий день с рассветом кавалькада двинулась дальше. Но на этот раз донья Розарита была еще задумчивее и печальней, чем накануне: воспоминания, которые она, как ей казалось, оставила в асиенде, возникали повсюду перед ее мысленным взором и как будто гнались за ней; любовь ведь изобретательна и на каждом шагу находит сходство в самых отдаленных намеках на любимый предмет.

В продолжение всего пути от асиенды до озера Бизонов, куда направлялась наша кавалькада, все, казалось, благоприятствовало Фабиану, и даже самая действительность как будто стояла за него, так что даже воображению не оставалось много дополнять.

После двух-трех часов пути отставший на несколько минут сенатор нагнал остальных и с торжеством преподнес донне Розарите собранный им собственноручно букет. Легкий возглас радостного удивления, вырвавшийся у молодой девушки при виде прелестных ярких цветов, вознаградил сенатора за его любезное внимание. Но в ту минуту, когда она уже открыла рот, чтобы поблагодарить его, девушка вдруг почувствовала, что голос изменяет ей: несмотря на усилие, она не могла выговорить ни слова и быстро отвернулась, чтобы не дать увидеть горестного выражения, отразившегося на ее личике, а рука ее роняла один за другим цветы, поднесенные ей сенатором.

– Что с вами? Боже мой! – воскликнул Трогадурос, удивленный и огорченный этим неожиданным движением девушки.

– Ничего, ничего! – ответила Розарита, дав шпоры своему коню, помчавшемуся галопом.

Ей было положительно необходимо вырваться на волю и на свободе, где ее слышал только ветер, игравший ее волосами, вздохнуть полной грудью. Так тяжело было у нее на душе в этот момент.

Приняв цветы из рук Трогадуроса, Розарита вспомнила, что и Тибурсио когда-то рвал по пути цветы и подносил их ей, и вдруг подарок сенатора стал ей до гадости противен, и, нервно комкая цветы в руке, она с злобой отшвырнула их.

– Разве в этих цветах было какое-нибудь ядовитое насекомое? – спросил сенатор, нагнав ее.

– Да! – сказала она, делая над собой усилие и чувствуя, как яркий румянец залил щеки.

Теперь мы уже достаточно ознакомились с теми чувствами, какие донья Розарита таила в душе, чтобы не следовать за ней далее шаг за шагом.

На четвертые сутки охотничья кавалькада рано утром была уже вблизи озера Бизонов; мы же с читателем несколько опередим их, перенесясь немного ранее их в эти места.

Глава II. Охотник за бизонами

Река Рио-Хила, пройдя цепь Туманных гор, впадает одним своим рукавом в Красную реку, которая, в свою очередь, пробежав по Техасу и территориям индейцев кайова и команчей, впадает в Мексиканский залив.

На расстоянии семидесяти миль от асиенды Дель-Венадо и в полумиле от того места, которое носило название Развилки Красной реки, раскинулся громадный девственный лес, состоящий из кедров, грабов, сумахов, пробковых дубов и прочих пород.

От самой опушки этого леса и вплоть до разветвления реки раскинулась ровная степь, покрытая такой густой и высокой травой, что в ее зеленеющих волнах свободно мог скрыться всадник на коне или же, в крайнем случае, будет видна лишь его голова. В глубине самой чащи леса, под сводами самых темных древесных шатров, на берегу обширной старицы, которую по справедливости можно было бы назвать озером, человек двенадцать мужчин расположились как у себя дома; одни спали, растянувшись на мягкой траве, у самого берега, другие расселись под сенью раскидистых вековых дубов.

Старица представляла собой обширный прозрачный бассейн, имевший вид неправильного четырехугольника. На одном из ее берегов, противоположном тому, где находились вышеупомянутые лица, виднелся узкий канал, терявшийся под сплошным сводом нависших ветвей, переплетенных лианами.

Утреннее солнце обливало косыми лучами зеркальную поверхность озера, в котором отражались зелень леса и лазурь неба. Широколистные водяные растения, золотые и серебряные колокольчики кувшинок, длинные гирлянды сероватого мха, свесившиеся с громадных кедров к самой воде и раскачиваемые ветерком, – все это придавало озеру вид дикий и живописный.

Это было Бизонье озеро, некогда служившее любимым убежищем этих животных. Постепенно вытесняемые человеком бизоны откочевали в более отдаленные уголки прерий. Тем не менее это озеро, благодаря своему уединенному положению, продолжало привлекать к своим берегам табуны диких мустангов, предпочитавших его скрытые в лесу воды открытым берегам соседней реки.

Вакеро дона Августина добрались сюда по следам одного из подобных табунов и теперь дожидались лишь прибытия асиендеро, которое должно было последовать вечером того же дня, чтобы начать охоту.

На одном из берегов озера была расчищена от кустарника обширная площадь, посреди которой возвышался овальной формы палисад, сделанный из срубленных поставленных вертикально древесных стволов. Последние, достаточно углубленные в землю, были связаны вверху смоченными сыромятными ремнями. Стягиваясь под лучами солнца, ремни придавали всему сооружению такую же прочность, как и гвозди.