– Пойду принесу мешок, сложим в него весь этот бурьян, – быстро проговорила миссис Джонс и заспешила прочь. Уже уходя, обернулась и бросила через плечо: – Сорняки, они ведь такие живучие. Где оставишь, там опять примутся.
Вдвоём они собрали траву, которую надрала Ленора, и запихали её в хлопчатобумажный мешок. Когда мешок наполнился, миссис Джонс потащила его за дом, где оказалось кострище, обложенное камнями. Ленора уставилась на чёрную золистую яму в центре каменного круга – чёрную бездну скорби, что зияла у неё в груди, в глазах, разрывала горло. Внезапно она почувствовала, что задыхается.
– Что такое, золотце?
Ленора не могла выдавить ни слова. Миссис Джонс внимательно посмотрела на неё, и глаза её расширились.
– О-о, – только и произнесла женщина. Точно сквозь завесу, донёсся её голос до Леноры, а потом девочка почувствовала, как мягкие руки обнимают её.
Всё вдруг возникло снова – запахи, звуки, привкус во рту. Сажа на руках. Треск проводов. Сера на языке. Люди. Мама, папа, Рори, Джон, Чарльз.
Ноги больше не слушались. Ленора рухнула наземь прямо там, где стояла.
Когда она очнулась, её нёс на руках дядя Ричард, и она билась головой о его грудь. От него пахло мятой и немного медью.
Как из-под воды, слышатся размытые голоса.
«Дайте ей какого-нибудь снотворного», – голос дяди Ричарда.
«Несу, сэр», – это миссис Джонс.
Кто-то гладит её по волосам.
«Не надо ничего бояться, дорогая моя. Я тебя защищу», – дядин голос. Или папин?
«Вот, держи, золотце», – миссис Джонс.
Паузы между голосами, фразы оборваны, ничего не понятно.
«Спи, Ленора. Я здесь, с тобой», – это дядя.
Самый чудесный сон на свете.
Но он не остался просто висеть мёртвым. В конце концов он победил.
Теперь у него был лес.
И какой чудесный.