Лесной князь

Иван, ошарашенный ее поведением, стоял, недовольно глядя на нее, и не желая верить во все происходящее. В его голове не укладывалось, как девушка, которая полчаса назад сама прижималась к нему, а затем отдалась с таким пылом, может сейчас так холодно и безразлично разговаривать с ним. Катюша попыталась вырваться из его жесткой руки, но он еще сильнее притянул ее к себе, не давая возможности высвободиться. Стиснув мощными руками ее талию, молодой человек прижал Катюшу боком к своей груди и, склонившись над ней, с угрозой прочеканил:

– Я не отпущу Вас, пока Вы мне все не объясните!

Его горячее дыхание обожгло ее лицо, и Катя все же заставила себя посмотреть прямо в его горящие словно уголья глаза.

– Что Вы хотите от меня услышать? – трагично воскликнула Катюша, ощущая, что ее решимость сбежать от него уменьшается с каждой секундой. – Теперь я поддалась былым чувствам. Я на миг забылась. Но у меня есть жених и скоро будет свадьба. Это дело решенное. Поэтому нам нельзя больше видеться.

Щека молодого человека задергалась от ярости, которая охватила его.

– Значит со мной развлекаться, а с ним так под венец?! – проклокотал Воронцов с такой угрозой в голосе, что Катюша невольно сжалась от страха. – И чем же этот господин заслужил такие почести, если даже на задирал Вам юбку?!

– Боже, как Вы смеете такое говорить?! – опешила Катюша от его откровенности.

– Говорю как есть! – процедил он в запале.

– Да пустите меня уже, Иван Алексеевич, – взмолилась иступлено Катя, начиная неистово отталкивать его руками. – Я более не расположена говорить с Вами, ибо Вы невозможны.

– Я спрошу лишь об одном, – глухо вымолвил он, и бесцеремонно обхватив подбородок девушки сильными пальцами, заставил ее смотреть прямо себе в глаза. И тихо дрогнувшим голосом добавил. – Вы любите его?

Катя молчала, не зная, что еще ему сказать, что бы он отпустил ее.

Иван ощущал, что эта девица ускользает от него. Ее слова били его подобно безжалостному хлысту. А он все цеплялся за призрачную надежду. Он надеялся на то, что она, возможно, еще будет с ним. Властным взором он пытался проникнуть внутрь мыслей и желаний девушки в самое ее существо, и отчего-то инстинктивно его сердце твердило ему о том, что Катюша совсем не любит своего жениха. Ведь Воронцов прекрасно знал, что она слишком чиста и невинна, чтобы играть в такие гнусные игры, как пыталась теперь исполнить перед ним. И он ощущал, что Катюша отчего-то ведет себя неестественно и не искренне, словно пытается что-то скрыть от него.

– Не молчите, прошу Вас, – почти взмолился он, чувствуя, что его душа разрывается на части. – Вы любите его?

– Да, – выдохнула она из последних сил, прикрывая веками глаза полные слез и желая только одного, что бы эта пытка кончилась. Слово лжи, которое она произнесла, горьким привкусом осталось на ее губах.

– Я не верю Вам, – выдохнул с болью Иван. – Зачем же сейчас Вы отдались мне?

Катюша поджала губы и, сквозь слезы смотря в его дорогие темно-зеленые глаза, обреченно произнесла:

– Поймите же, увидев Вас, я вспомнила прошлое, и поддалась минутному порыву страсти. Но между нами ничего не может быть. И Вам нет места в моей жизни, поймите!

– Значит я для Вас всего лишь мимолетный порыв? – прочеканил ледяным голосом Воронцов.

– Думайте, что хотите! – воскликнула она с отчаянием.

Иван сжал до боли челюсти, и задрожал. Бешенство, злость, досада вмиг овладели им. Он так резко разжал свои объятья, что Катюша едва не упала. Желваки заходили на скулах молодого человека, и он процедил:

– Теперь я понимаю Лавазье. Вы ведете себя подобно сучке. Один мужик наскучил, бросились к другому, затем к третьему. Видимо Вы всем вешаетесь на шею, как только что это проделали со мной? Это так, Екатерина Васи…

Звонкая пощечина Кати прервала его запальчивые слова.

Щека Ивана горела, а смертельный холод сковал его душу. Его злые темные глаза описали круг по фигурке девушки, которая стояла перед ним, и остановились на ее испуганном личике.

– Вы еще пожалеете, об этом, – прохрипел Воронцов и, развернувшись, быстро пошел по темной алее в сторону дворца. Катюша смотрела ему в след и несчастно шептала:

– Прости меня Ванюша, прости милый…

Горькие слезы покатились по ее бледным щекам.

Глава IV. Гнусное предложение

Иван проснулся около десяти утра на разбросанных простынях. Его рука затекла, и он осторожно вытащил ее из-под тяжелого тела Елизаветы Петровны.