Лесной Охотник

— Тебя обучат и преобразуют в… в весьма уникальное оружие, Михаил. В уникальный инструмент, если угодно. Тебе выпадут шансы, о которых ты и не мечтал. Шансы изменить мир, ты понимаешь это? Ты сможешь влиять на ход истории, сможешь наблюдать, как вершатся великие дела, и вносить в них коррективы. Иногда сможешь не допустить, чтобы случилось нечто непоправимое. Как мне кажется, это достойное призвание.

Молодой человек молчал.

— Но, если ты хочешь остаться в этой едва протапливаемой дыре в русской глуши, — продолжил Вивиан. — Это будет только твой выбор. Речь о твоем будущем. Кормить этих селян… это очень благородно с твоей стороны, но это не большое будущее. Я обещаю, что, если ты покажешь мне нечто удивительное, я сегодня же заберу тебя отсюда в Варшаву — границу мы пересечем вне всякого сомнения, можешь на меня положиться. К тому же я уполномочен заплатить этим селянам достаточно денег, чтобы они могли восстановить эту разрушенную церковь и купить бронированный автомобиль или даже два, чтобы ее защищать. А твое будущее сложится далеко отсюда, в целом мире, — Вивиан затих, позволив этой новости повиснуть в затхлом воздухе на несколько секунд. — Я считаю, что ты очень умный и способный молодой человек. Являешься ли ты в действительности тем, кого я ищу, мне еще предстоит выяснить. Но я могу сказать тебе — и ты уже это знаешь — что, если ты останешься в этой стране, ты не выживешь. Тебя сожрут заживо. Если же поедешь в Англию со мной, продемонстрировав нужные способности, у тебя появится шанс стать одним из величайших охотников, каких только знала Земля! Скажи, разве тебе не хочется принять такой вызов?

Михаил все еще молчал и не двигался.

Стало быть, нечего здесь делать, подумал Вивиан. Это просто запуганный юноша в лохмотьях, свернувшийся на полу. Как же дрон мог так ошибиться?

— Страна Шекспира, — вдруг сказал Михаил. — Блаженный сюжет. Кое-кто рассказывал мне о нем. Это был прекрасный человек. Он был… — что-то словно задушило его слова. Похоже, он сдерживался, чтобы не всхлипнуть. — Я… одиночка, — продолжил молодой человек, и теперь голос его был твердым и жестким. — Вам известно, что Нэна приходила ко мне и приносила дикие ягоды? Вам известно, что однажды… она кормила меня ими, а я лизал ее пальцы, а потом… что-то нашло на меня… кое-что ужасное… и я откусил ей целую фалангу мизинца на правой руке! Вы знали это?

Михаил сбросил лохмотья, чтобы Вивиан мог увидеть полностью его истощенное, призрачное лицо. Зеленые глаза светились, как два фонаря.

— И я хрустел откушенным пальцем с наслаждением, — выдохнул Михаил. — А потом проглотил его.

Некоторое время никто не произносил ни слова. Затем Валентин Вивиан поднялся с пола — чуть более осторожно, чем планировал — и сказал:

— Но она простила тебя.

— А я себя не простил, — ответил юноша. — Я причинил ей боль. И за это я себя никогда не прощу.

— Тогда покажи мне что-нибудь, — настоял Вивиан, почти умоляя. — Покажи мне! Если покажешь, мы просто уйдем отсюда вместе, и ты сможешь сделать так, чтобы множество людей никогда не страдало! А тех, кто причиняет страдания, сможешь наказать по справедливости. Покажи мне.

Двигаясь медленно и осторожно, Михаил снова натянул лохмотья на свое лицо, чтобы оно полностью пропало из поля зрения агента.

Вивиан тяжело вздохнул. Какая нелепая трата времени! Одному журналисту за это причинное место прижгут углями! И ведь теперь придется проделывать этот адский путь обратно под звон проклятых бубенчиков!

Нужно было убираться из этой дыры, из этого вонючего разорения. Из этой деревни. И из этой страны.

Выходя из арки, он обернулся к неподвижному свертку.

— До свидания, — сказал он, и решил использовать английский вариант имени юноши. — Майкл.

Затем он вышел на синеватый свет, поднялся по лестнице… и на полпути услышал рев двигателей. Он уже знал, кто приближался к нему сюда через этот снежный пейзаж. Знал, кто его ищет.

Это были аэросани[1] в количестве трех штук, выкрашенные в белый цвет с красной звездой на боках — хитро устроенные деревянные сооружения, предназначенные для перевозки трех или четырех человек в закрытой кабине. Эти замысловатые машины передвигались на четырех понтонах, похожих на лыжи, и их двигатели с толкающими винтами в задней части могли разгонять аэросани до семидесяти километров в час. За ними тянулись борозды в снегу. Поверх каждых аэросаней сидел солдат с вращающимся пулеметом на шарнире. Пришельцы почти нагрянули в деревню, и лошади уже начинали паниковать и разбегаться от шума двигателей, а возницы не могли справиться с ними. Аэросани приближались с шумом адских шершней.