Лесной Охотник

Майкл не имел ни малейшего понятия о том, как справиться с таким передвижным средством, как оседлать его и как править. Но, к счастью, мальчик это знал и проявил свои навыки на очень высоком уровне.

Они обернули вокруг своих голов влажную ткань, повесили фляги на кожаные седельные шнуры и отправились в ту сторону, откуда пришли. Верблюд Майкла, казалось, ненавидел своего наездника и плевался, как недовольный мстительный старик. Вероятно, он что-то почувствовал, думал Майкл. Но, несмотря ни на что, верблюд продолжал шагать по пустыне весь день и на следующий день тоже.

На исходе второго дня, когда горячий ветер подул с юго-запада, оба наездника наткнулись на взвод солдат в сопровождении пары танков «Матильда». Солдаты носили британскую униформу цвета хаки. Когда Майкл дал командиру взвода понять, кто он и откуда родом, он и мальчик были размещены в одном из танков и доставлены на небольшую авиабазу Аль-Массир, примерно в двадцати километрах к востоку.

На базе была больница. Возможно, не самая хорошая, но там были мягкие кровати и пальмовые вентиляторы, закрепленные на потолке. Сломанное плечо Майкла было выправлено и помещено в гипс, а порезы обработаны и смазаны йодом. Он решил некоторое время не смотреть в зеркало, потому что видел, как на него поглядывала симпатичная брюнетка-медсестра, и представлял, насколько непривлекательно сейчас выглядит. Майкл и мальчик проспали около двенадцати часов, а, когда проснулись, то получили на завтрак по стакану апельсинового сока, яичницу, инжир и маслины. Розовощекий, серьезный рыжий капитан по фамилии Финдли-Хьюз явился к ним, чтобы расспросить Майкла и сделать заметки о произошедшем. Допрос шел в довольно официальной форме, пока Майкл не спросил, отпраздновал ли этот молодой человек свой восемнадцатый день рождения.

После этого оба держались более непринужденно и по-свойски.

Мальчика почти никто не навещал… за исключением привлекательной брюнетки-медсестры. Она приходила довольно часто, чтобы увидеть его, посуетиться над ним, расчесать ему волосы, а один раз даже посидеть на его кровати и напеть ему пару колыбельных.

Она, похоже, просто не могла оставить мальчика. Вскоре молодая женщина принесла ему несколько простых игрушек, в числе которых был мячик и игральные камушки. Майкл наблюдал за тем, как ребенок перекатывает их в руке, и понял, что теперь — после того, как игральные кости остались в руке мертвеца — медсестра стала самым лучшим другом для этого травмированного ребенка, может быть, не только в пределах больницы, но и во всем мире.

Врач дал мальчику прозвище: Джеки[12]. В один прекрасный день Майкл услышал, как медсестра называет его Джеком, и мальчик посмотрел на нее так, будто всю жизнь жаждал услышать это имя, чтобы его произносил голос, похожий на ее голос.

Майкл узнал, что муж медсестры был пилотом «Спитфайра», который умер под Дюнкерком. Ее маленький сын был убит немецкой бомбой в Лондоне в 1940-м. Он не спрашивал, как его звали. Ему казалось, что не стоило…

Что ж, даже грубейшая дорога куда-то ведет, подумал он.

Утром на пятый день два офицера в чистой униформе с полированными пуговицами прибыли на базу в транспортном самолете «Дуглас Дакота». Майкл знал, что один из этих людей иногда берет себе имя Мэллори — на нем были отличительные знаки полковника. Позже, когда они сидели под тентом лицом к взлетно-посадочной полосе и пили «Гиннес Стаут», который привезли в бочке на «Дакоте», Мэллори объяснил Майклу, что ему сейчас необходимо вернуться в Каир и, как он выразился, вернуться на коне.

Ему сказали, что он может улететь обратно с ними в «Дакоте» или же — памятуя о его недавнем опыте и общей нелюбви к воздушному транспорту — направиться в штаб-квартиру в грузовике. Разумеется, во времени между этими дорогами будет большая разница, но решать предстояло только Майклу.

На него никто не собирался давить, разумеется.

Майкл Галлатин потягивал свой бокал «Гиннеса» и слушал шум двигателя самолета на поле. Небо было ясным и безмятежным, не возмущенным немецкими истребителями, но откуда знать, где может притаиться следующий ас «Мессершмитта»?

Майкл обратился внутренне к самому себе, и сердце его забилось чаще. Возможно, даже блеск пота выступил на его висках.

Он вынул из кармана наручные часы.

Некоторое время он смотрел на кожаный ремешок. Это ведь обычная коричневая кожа, но теперь она привлекала его внимание. Он думал о старых самолетах Великой Войны, о том, как в них сочетались провода, кожа и дерево. Как они были придуманы, как поднялись в воздух… и подняли с собой маленьких людей с большими мечтами о небе.

Он провел пальцем по полоске коричневой кожи, продолжая слушать обороты двигателя.

В этих кабинах все еще сидели маленькие люди с большими мечтами. На деле — храбрые великаны.

Может быть, и ему настало время вырасти?

Он дал свой ответ.

— Я полечу.

Часть пятая. Комната у Подножья Лестницы

Глава первая. Слишком глубоко