Лесные братья

– Правильно! В самую точку, – послышались голоса.

– А у в этом спрашивают… – Али-Селям замялся, – …у

в этом конверте насчет любви вопрос записан… Но в такой неудобной форме, что в присутствии дам отвечать я не буду, хоть и могу!

– А у в этом конверте?.

Но тут Али-Селям поперхнулся, как будто глоток пива попал ему не в то горло, потом закашлялся, испуганно посмотрел на публику, раскрыл рот еще раз, чтобы ответить, но отяжелевший язык не слушал его. И тщетно ничего не понимающий Соломон Шнеерман шипел ему:

– Глухой дьявол!.. Отвечай же!.. Спрашивают, куда девался какой-то ящик?.. О чтоб тебе провалиться! Отвечай же что-нибудь, скотина ты этакая!

Но у Али-Селяма от страха глаза вылезли на лоб. Он замычал что-то несуразное так, что разозленный, ничего не понимающий Шнеерман выскочил из-за кулис и сказал за него, обращаясь к публике:

– Прошу извинения! Ему занемоглось. Это с ним бывает! От чересчур умственного напряжения вроде как бы египетская темнота находит. Прошу покорно пожаловать в следующий раз! Сеанс… окончен!

И в эту же ночь на квартиру Соломона Шнеермана был произведен настоящий налет.

Послышался не громкий, но властный стук. Шнеерман поднял голову. Стук повторился.

– Кто там? – спросил он. – Отворите, полиция!

Шнеерман наспех натянул штаны, подошел к двери, отодвинул щеколду. И в тот же момент ноги его подкосились, и он сел на пол, потому что увидел перед собою три черных маски и три руки, направляющие на него револьверы.

– Тише! – сказал один из налетчиков. – Сидите смирно, и вам ничего плохого не будет! Где ваши товарищи?

– Там… – прошептал Шнеерман, указывая пальцем на соседнюю комнату.

Первый налетчик, не опуская револьвера, подошел к ситцевой ширме, раздвинул ее. Но прежде чем он успел сделать шаг, как с треском захлопнулось окно, и что-то грузное бухнулось на грядки огорода, прилегающие к стене дома.

– Га, – сказал Шнеерман, стараясь выдавить улыбку из перекосившегося рта, – теперь я понимаю, кто им был нужен! Но кто же мог предполагать, что этот бесштанный пропойца на самом деле богатый человек!

ПОВЕШЕННЫЙ БРОДЯГА

Возле Александровского завода Алексей Давыдов то и дело прорывался через кольцо ингушей, провокаторов и жандармов, стягивающееся вокруг него.

Была ночь сухая, душная. На берегу реки сидели выбравшиеся из чащи «лесные братья» – двое: Штейников и

Алексей.

– Алешка! – сказал Штейников, возвращаясь из кустов с куканом, на котором были нанизаны несколько пойманных рыбок. – Чего-то вода плещет. Кажется, что по реке плывет лодка. Остановить ее или нет?

– Не надо. Пусть проходит мимо. Рыбачит кто-нибудь.

Плеск все приближался, уже было слышно, как журчит разрезаемая рулевым веслом вода, слышны были чьи-то негромкие голоса.

– Алексей, да она правит прямо сюда, – прошептал

Штейников, опять высовываясь из зарослей.

– Давай смотаемся в сторону! – ответил Давыдов. – Не стоит встречаться с кем-нибудь около этих мест, разболтают еще. А тут и стоянка недалеко!

И, захватив винтовки, они быстро скрылись в гуще леса.

– Рыбаки, должно быть, – повторил Алексей, останавливаясь и прислушиваясь к шороху причаливающей лодки.

– Вероятно, ночевать будут. Давай закуривай, а потом пойдем дальше, костер разведем и уху сварим!

– Закуривай, – сказал Штейников, пошарив в карманах,

– а спички на берегу позабыл!

Сильный и отчаянный крик заметался эхом по лесу.

Потом опять, но уже какой-то глухой и сдавленный.

– Кого там черти режут? – приложив руку к уху, пробормотал Штейников. – Погоди, я проберусь и посмотрю, а заодно и спички найду! Тсс!.. Слушай, да они, кажется, уже уплывают! Слышишь, опять заплескались весла!

Штейников полез к берегу, но и Алексей не захотел его ожидать. Быстро выбрались они на прежнее место; лодки уже не было видно. Штейников стал шарить спички.

Алексей прислушивался, ему показалось, что кто-то хрустит ветками позади. Он обернулся и тотчас же резанул

Штейникова за плечо:

– Смотри!

И оба боевика увидали, что почти рядом тихо колышется черная тень повешенного человека.

Ударом ножа Алексей перерезал веревку, и тело человека тяжело повисло ему на руки.

Повешенного положили на сырую мшистую землю, и

Алексей приложил ухо к его груди. Но ничего не разобрал.

Мешали слушать всплески теплой реки, шорох листвы да причудливые перекликивания, пересвисты какой-то неугомонной ночной птицы.

«Нет, – подумал он, – конченое дело!» – И хотел уже встать, как вдруг скорее почувствовал, чем услышат легкий, едва уловимый удар сердца.

– Стучит! – сказал он, поднимаясь. – Клади его выше!

Давай оттягивай руки назад, может быть, он еще выживет!

Через несколько минут лежавший на земле человек вздохнул и застонал. Принесли воды, влили ему в горло, он хлебнул глоток и вздохнул еще глубже.

– Жив, – решил Алексей. – Но кто это, кто? За что его повесили? Может быть, это были вовсе и не рыбаки, может быть, это были жандармы?

Чтобы не привлечь внимания уплывшей лодки, огня не зажигали. Но в это время небо просветлело. Поляна озарилась голубым мерцающим светом, и Алексей увидел одутловатое, крупное лицо лежащего в рваных отрепьях человека.