Лесные диковины

массивной верхней губы. Пришлось отыскивать и

приделывать губу. Найти рога было не так уж трудно.

Разветвляющиеся корешки, напоминающие рога оленя или лося,

встречаются довольно часто.

У лося было только три ноги — две передние и одна

задняя. Тут я решил ничего не доделывать, оставил лося

на трех ногах. Мне казалось, что этот недостаток

совершенно не мешает ему казаться четвероногим

животным.

Ноги лося были непомерно длинные, а туловище,

наоборот, очень короткое. Но и это не мешало общему

сходству с животным. Как я уже говорил, некоторое

преувеличение характерных черт, утрировка не меняют

«похожести».

Окраска корешка — золотисто-розовая, с мелкими

прожилками, идущими по всему телу, — удивительно

напоминала игру волосяного покрова. Я натер лося костяной

палочкой и затем щеткой. Поверхность дерева приобрела

приятный легкий блеск. Готовую фигурку я прикрепил на

кусок обструганной сосновой коры.

ГОЛОВА СТАРИКА, ЩЕНОК ИЛИ ВЕРБЛЮД?

Довольно часто один и тот же корень в различных

поворотах дает разные представления. Вот так и вышло у

меня с подгнившим березовым наплывом. Он был

особенно корявым, весь в шишках и ямках; кору никак нельзя

было отделить от древесины. Сначала мне показалось, что

это голова старика. Я уже так и решил его дорабатывать.

Но, как говорится в русской пословице: «Семь раз отмерь,

один раз отрежь».

У меня лежал корешок, очень напоминающий голову

щенка шпица, но тела не было. «Дай-ка, — думаю, —

посмотрю хорошенько со всех сторон, нет ли в голове

старика тела щенка». Оказалось, что очень подходит мой

наплыв и для этого. Тут я вспомнил и о голове верблюда.

«А может быть, для верблюда тут что-нибудь найдется?»

Снова поворачиваю коряжку. И что же! Передо мной

тело верблюда! Так и остановился на этом и на радостях

даже стишок придумал:

Был сучок-старичок,

Удивительный сучок.

Повернул его слегка —

Превратился он в щенка.

Повернул еще — о чудо! —

Я в руках держу верблюда.

Не хватало верблюду еще ног и нижней половины шеи.

Начинаю просматривать запасы, чтобы подобрать

недостающее. Такие просмотры сами по себе очень

увлекательны. Формы корней бесконечно разнообразны.

Перебирая и примеривая их, обычно находишь десятки самых

неожиданных, порой даже смешных сочетаний.

Ноги и шею я подобрал довольно быстро и вполне

удачно. Приклеивал сучки при помощи ватной прокладки,

намоченной клеем.

И вот верблюд готов. Осталось прикрепить его на

подставку, для чего я использовал тонкий срез от старого пня.

Сначала я думал фигурку проолифить, чтобы закрепить

подгнившие места, но, сделав пробу на отдельном

обломке гнилушки, увидел, что она становится от олифы темно-

коричневого цвета, не характерного для верблюда. Тогда

я оставил гнилушку в ее естественной окраске: это

гораздо ближе к цвету верблюжьей шерсти.

МАРТЫШКА БЕЗ ОЧКОВ

Стадо коров расположилось на полдень. Пастух

прилег отдохнуть неподалеку в леске. Подпасок сидел на

луговине и что-то сосредоточенно вырезал из дерева. Рядом

лежал футбольный мяч.

Я подошел к пареньку. Он поднял на меня свое

круглое пунцово-розовое лицо с совершенно белыми бровями

и ресницами. Мы поздоровались.

— Что делаешь? — спрашиваю.

— Шахматы.

— С кем же ты играешь?

— С собой.

Шахматы он вырезал из обломков валежника и

корешков, которые, по-видимому, собрал тут же, где-нибудь

поблизости. Шахматы его получались весьма упрощенными.

— А мяч для чего тебе? — снова спросил я.

— А мы с дядей Григорием, как свободное время

есть, играем. Он в воротах, а я бью... — кивнул он в

сторону спящего пастуха.

Около подпаска лежали несколько сучков и вычурный

корявый корешок. Я стал разглядывать их.

«Мартышка!» — мелькнула мысль.

Я решил позабавить парня:

— Дай мне вот этот корень...

Он дал.

— Теперь отвернись.

Он отвернулся, недоверчиво взглянув на меня.

Я быстро отрезал его же ножом все лишнее.

— Раз, два, три!..

Все готово. Смотри!..

В руках моих был уже не корень, а мартышка.

— Обезьяна! — узнал пастушок улыбаясь.— Как же это у тебя получилось? —

недоумевал он, взяв мартышку в руки и долго разглядывая ее почти в упор.

В это время сипловатый басок окликнул его:

— Вовка, вороти телку!..

То кричал пастух. Вовка отдал мне обезьяну и помчался

за телкой, на ходу придерживая огромный кнут. Я с мартышкой

направился домой.

Этот корешок был

необыкновенным.

Естественный откол

дерева создавал

впечатление лица обезьяны.

Форма головы,

туловище, руки — всё на

месте. Доделывать

пришлось немного:

чуть-чуть тронуть

черты лица, приклеить

хвост, обточить ноги.

Сначала я думал, не сделать ли мне «Мартышку и

очки» по Крылову. Но ведь мастерить очки надо из

проволоки... А введение инородного материала мне казалось

тут излишним. И осталась мартышка без очков.

Вся поверхность корешка, коричневато-буроватого

цвета, шероховатая, очень напоминала мех обезьяны;

поэтому корешок я не очищал совсем и оставил в

естественном виде, даже не тронув раствором воска.

Подставку к обезьянке я сделал из коры подходящего

цвета.

ЗАЯЦ ИЛИ ОБЕЗЬЯНА?