Лесные диковины

Я вспомнил, что когда-то видел что-то подобное в детском

журнале.

Сев к телефону, я начал звонить в редакции и

довольно быстро напал на след.

В журнале «Пионер» мне ответили, что заметка о

работе из корней была опубликована лет семь назад. Тогда

я попросил разрешения пересмотреть все комплекты

«Пионера» за последние несколько лет.

Это была нудная работа. Запестрели страницы за

страницами, месяц за месяцем, год за годом. Но мое

старание было вознаграждено: на одном из разворотов

журнала за 1933 год я увидел очертания корешков.

Но статья была подписана не Чувеляевым, а Кучумо-

вым. Кто это такой? Придется познакомиться с Кучу-

мовым.

Надо его искать. В редакции документов с адресами

не сохранилось. Под фотографиями корней была

подпись: «Фото X.». Я знал, что X. — ныне известный

фотограф.

Вскоре я уже звонил к X. Рассказал ему о своих

поисках и затруднениях и спросил, нет ли у него адреса Ку-

чумова. Фотограф любезно обещал мне найти его. Через

некоторое время адрес был в моих руках.

Нахожу улицу; вижу уже знакомый дом, стучусь в

квартиру — ту самую, где перед моим носом не так давно

захлопнулась дверь. Это квартира Чувеляева! Дело

приобретало загадочный оборот. Что за совпадение?

Случайности тут быть не могло: либо Кучумов сосед Чувеляева,

что показалось мне не очень-то вероятным, либо Кучумов

и Чувеляев одно лицо. Ведь существуют же псевдонимы!

Последнее предположение окрылило меня. И вот я снова

в адресном бюро. Кучумовых оказалось несколько. Я

переписал адреса и, вооружившись терпением, стал

объезжать их и надоедать совершенно незнакомым людям

моими расспросами.

Одни из Кучумовых неожиданно оказались дальними

родственниками Чувеляева и сообщили мне, что у него

есть замужняя сестра, и даже любезно дали мне ее адрес,

но о заметке в «Пионере» они никакого представления не

имели.

Так мне удалось познакомиться с родной сестрой

Чувеляева. От нее я узнал многое.

Федор Куприянович Чувеляев был

инженером-льноводом. Он страстно любил природу и особенно лес. Все

свободное время он посвящал странствованиям по лесам,

собиранию корешков и обработке их. Делал он это с

большой любовью и мастерством. Постепенно у него

набралась целая коллекция лесных диковинок, которые

он нежно называл «чувелями». После смерти Чувеляева

коллекция осталась у родных.

Федор Куприянович давал заметки в журналы,

подписываясь «Кучумов» — по фамилии матери (вот она,

разгадка!), показывал «чувелей» в соответствующих

организациях, чтобы превратить свое узкое любительство

в общеполезное увлекательное занятие.

В свое время в деревне Взвоз, возле города Семенова,

он организовал среди местной молодежи специальные

бригады по сбору этих лесных ценностей. Даже

некоторые кустари-резчики стали увлекаться этим. О Чувеляеве

писали в местных газетах; в Семеновском музее до сих пор

находятся плоды его увлекательного мастерства.

Мне захотелось побывать в этом музее, побеседовать с

людьми, знавшими Федора Куприяновича.

Основная коллекция «чувелей» сохранялась в семье

второй сестры Чувеляева, которая жила в Егорьевске.

Через несколько дней я ехал в Егорьевск.

Стоял октябрь — ясный и светлый. За окном машины

тянулась нескончаемая панорама розовато-золотистых

лесов и перелесков Подмосковья.

В середине пути я остановил машину среди леса,

Вышел на полянку поразмяться.

Нити светлых паутин летали по воздуху, тут и там

лоснились на солнце маслята.

Я сел на ствол огромного выворотня, облокотился на

изгиб мощного корня. Как удобно отдыхать на таком

кресле!

Около дороги стояла старая черемуха. Ее ствол и

сучья были сильно изуродованы. Всюду следы

многолетних увечий — следы человеческих рук.

Каждую весну проезжие и прохожие обламывают ее на

букеты. Чтобы сорвать цветущую веточку, нагибают и

ломают огромные сучья. Но время залечивало раны.

Черемуха росла и все-таки продолжала радовать глаз.

«Послушай, гражданин} — хотелось обратиться мне

к неведомому человеку с холодным, зачерствелым

сердцем. — Понимаешь ли ты, что сделал? Ты не сберег,

оскорбил то, что получил в дар как любовь и ласку самой

матери-природы...»

Но время ехать дальше. Солнце было на исходе.

Стояла необыкновенная тишина, и лишь дятел дробно

постукивал где-то о сухой сук.

Подъезжая к Егорьевску, я заранее готовился

объяснить поудачнее цель своего приезда. Но, как бы я ни

прикидывал в уме, на деле все оказалось значительно

сложнее.

Муж сестры Федора Куприяновича встретил меня

недоверчиво. Мне даже пришлось предъявить паспорт,

напомнить о моих книгах и иллюстрациях. Но этого было

недостаточно.

Тогда я попытался рассказать ему о моем увлечении.

Постепенно недоверие ко мне ослабло. Мне показали

всю коллекцию Чувеляева. Из двух больших сундуков на

широкий обеденный стол хозяин стал любовно (мне было

приятно это почувствовать) выкладывать лесные

диковины. Стол сразу ожил. На нем появились необыкновенные

существа. Тут были невиданные, сказочные звери и

птицы, танцовщицы, лесовики, фавны и русалки. Были и

предметы быта, целые большие блюда, сделанные из

наплывов дерева, и много-много другого.

Это были сучки и корни, превращенные искусной

рукой мастера в драгоценные вещицы. Природные свойства