Лесные качели

Особенно странен был этот взгляд, когда Зуев рассказывал о киностудии, где он снимался в одной кинокартине из жизни беспризорников времен гражданской войны. Режиссер этой кинокартины («Кстати, твой однофамилец. Не родственник?»), словом, этот гениальный человек (для всех он был просто полубогом) сразу выделил Зуева из толпы, дал ему хороший эпизод и пророчил большое будущее…

— Большое будущее, — угрюмо повторил Слава. — У них будущее всегда большое и радужное. Оно раздувается, как воздушный шар, а потом вдруг лопается, и не остается ничего: ни прошлого, ни настоящего, ни будущего — одна грязная, изношенная оболочка.

Зуева насторожил холодный тон, которым Слава проворчал эти слова, но он приписал его законной зависти к собственному успеху. Смысл этой речи до Зуева вообще не дошел, он не обратил на него внимания. Он был слишком увлечен собой, своей жизнью, своим светлым будущим и большими надеждами.

Но тут какое-то событие за окном, на территории лагеря, поглотило внимание Зуева настолько, что он повернулся к Славе спиной и даже свесил ноги наружу, за окошко.

Зрелище того стоило. На площадке возле клумбы Анина учила девчонок крутить обруч хула-хуп, который вращался вокруг девочки будто сам по себе, будто Анина была таким центром, вокруг которого и положено вращаться всему на свете.

— Во дает! Во дает! — восклицал Зуев. Он начисто забыл о Славе и чуть не вывалился из окна от азарта и восторга.

Слава нехотя вылез из-за стола, приблизился к Зуеву и выглянул из-за его плеча.

— А, — вяло процедил он, — ну да, конечно, крутить сна умеет.

Зуев удивленно оглянулся на друга и вопросительно заглянул ему в глаза. Слава смущенно потупился. Фраза действительно получилась двусмысленной, да и интонация была ей под стать. Но оправдываться ему не хотелось. Любое оправдание влекло за собой определенную откровенность, а как раз этого Слава органически не выносил. Он видел, что Зуева мучит любопытство, и понимал, что в качестве друга тот имеет право на элементарное доверие. Сам Зуев так много ему о себе рассказал, поведал, можно сказать, самое сокровенное и потаенное, и теперь он, Слава, должен ответить ему тем же, то есть пролить хоть какой-то свет на взаимоотношения его с Аниной, которые со вчерашнего дня интригуют весь лагерь. Но слова не шли. Не было таких точных слов, чтобы так вот, запросто, определить и обозначить для Зуева те сложные и теперь уже мучительные для Славы отношения, которые связывали его с этой девочкой вот уже без малого семь лет. А Зуев упорно глядел прямо ему в лицо, и Слава окончательно растерялся под его взглядом и обозлился на собственную беспомощность. Досадливая, косая гримаса исказила его черты, и он невольно нетерпеливо потряс головой, будто отгоняя от своего лица надоедливую муху или комара. И от этого непроизвольного жеста Зуев обиженно вспыхнул, потом грозно нахмурился, хотел что-то сказать, но сдержался и только резко оттолкнулся от подоконника, вылетел наружу не оглядываясь, пересек территорию лагеря и скрылся из вида.

Слава знал, что теперь Зуев долго будет сидеть на своем заветном камне в полном одиночестве и лучше к нему туда не соваться.

Анина продолжала крутить свой обруч. Вокруг нее собрался уже почти весь лагерь, но это ее ни капли не смущало — она привыкла к вниманию.

Анина опоздала на три дня к началу смены и приехала, когда все лица уже примелькались, все роли распределились между собой с той скоростью, что бывает только в детстве…

Анина возникла вчера утром на волейбольной площадке посреди лагеря, упала, как звезда. Она не приехала на поезде и не проходила через калитку, потому что калитка эта была отовсюду видна, а поездов в это время не было. Она точно свалилась с неба, как и положено существу столь прекрасному и обворожительному. Позднее стало известно, что приехала она с матерью на белой «Волге».

Мать и дочь выглядели однолетками, обе такие изящные, легкие, холеные. Была особая грациозность, изысканность в их движениях, жестах, улыбках. Нарочито простенькие ситцевые платьица сидели на них, однако, так ловко и элегантно, точно они сошли с глянцевой рекламной картинки. В руках у них были ракетки.

Нет, в лагере никто не встречал более красивых, милых и приветливых созданий. Позднее стало известно, что они балерины, не очень знаменитые, но все-таки…

Дети как раз убирали территорию лагеря. Было много пыли, суеты и бестолочи. Но тут возня прекратилась, старшие для приличия еще делали вид, что работают, младшие же глазели откровенно и самозабвенно.

Таисии Семеновне впопыхах донесли, что приехали две девочки. Она ждала одну, к тому же была близорука, суматошна и всегда теряла свои очки. От встречи с прекрасными незнакомками она смутилась и растерялась, точно девочка.

— Добро пожаловать, — лепетала она. — Милости просим.