Лесные сказки

Собака продолжает лежать. Она почти никого не слышит, практически ничего не видит. Когда ей что-то говорят, пытается прочесть по губам. Даже если обращаются вовсе не к ней… Большую часть дня собака спит. Во сне она может всё то, чего , увы, уже не в состоянии совершить наяву. Весело скачет вокруг хозяйки, лает, как щенок, хотя, за всю свою долгую собачью жизнь она делала это от силы раз семь. Раз в два года. Ей казалось неинтеллигентным скандалить попусту. К тому же, положа руку на сердце, собаке не совсем нравился звук собственного голоса. Не то, чтобы он был визглив или неприятен, отнюдь. Ну – не нравился, и всё тут.

Независимо друг от друга, с тарелки на пол, в собачью миску перекочёвывают два куска домашней дичи. Люди никак не могут привыкнуть к той мысли, что собака настолько стара, что никакими разносолами не вернуть былой подвижности и искры лукавства в её глазах.

Усталое терпеливое внимание, надежда расплатиться за заботу о ней. До последнего мгновения. И безграничная любовь… любовь… любовь…

Ей и раньше не было дела до своих надобностей. А теперь уж и подавно. Самое главное -чего желает хозяйка. Игнорируя вкусные куски у себя по носом, спит так глубоко, что кажется будто она уже на том многоцветном прозрачном мосту меж бытием и его противоположностью. Но моментально вздрагивает от любого громкого стука, вибрации досок пола. Каждый окрик воспринимает обращением к ней. С трудом открывает глаза. Тяжело поднимается, медленно разгибая поражённые артритом ноги и вопросительно смотрит на хозяев: «Что случилось? Нужна помощь? Куда идти?! Пока я ещё в состоянии…»

– Ба-ба! Ба!

– Ну, чего тебе? Смотри, опять собаку разбудил. Что ж тебе неймётся. Хватит мучить старушку. Мало она от тебя натерпелась?..

– Бабуль, да, ладно тебе. Я больше не буду. Можно я погуляю?

– Вот ещё, не вздумай.

– Ну, бабуль! Бабусечка-красотусечка, ну, пожалуйста!

– И не упрашивай, непоседа. Сиди, вон. Простудишься, чего доброго. Или, вон – как мама.

– А что мама? Она тоже гуляла?

– Тоже.– бабушка сморщила гузкой губы и недовольно покосилась на маму, которая делала вид, что происходящее не имеет к ней никакого отношения и продолжала суетится подле кухонного стола.

– Мама, а что ты готовишь?

– Тесто замешиваю.

– Будешь пирожки печь!?

– Пирожки.

– А с чем?

– С грибами.

– Фу. Я не люблю с грибами!

– Так и я не люблю…

***

В некотором царстве – государстве, немного дней и много минут назад, жили-были совершенно бледные поганки. Хозяйство своё вели, подобно норманнам, тихо. Жили замкнуто, как гномусы, в укромных пещерах. Месили тесто мицелия, влюблялись, растили детишек, ухаживали за стариками. Друг с другом были почтительны. Мужья своих жён баловали, те их величали по имени-отчеству, да на «Вы».

Детки у поганцев были смирные, тихие. Все, как один стрижены «под горшок», с ровными пухлыми щёчками, без намёка на румянец. Тихо играли рядышком, вповалку укладывались спать, там, где их настигала усталость. Родителей стеснялись и любили. Старших почитали, но считали ровней. Ибо тем было можно ровно столько же, сколь и им самим.

И всё бы у бледного народа было ладно, если бы время от времени, под напором проливных дождей, их пещеры не заливало водой. Сама по себе влага проблемой не была. Тесто грибницы впитывало её, как губка для мытья посуды, практически без остатка. Но то, что проникало с её потоками… Споры споров, слёзы недоразумений, рыдания авантюризма и всхлипывания беспечности. Всё, что проникало с дождями, вносило в размеренную жизнь поганцев долю смятения. Неопасное для зрелых и умудрённых опытом, оно смущало юных. Побуждало совершать поступки необдуманные, свойственные незрелому пытливому уму.

И вот однажды, после очередного дождя, обильно смочившего землю, на её поверхности появились некие оспины. Немного погодя, кто-то изнутри ощупал кожу почвы ловкими пальцами. Слегка потёр её и на мир вокруг глянули янтарными глазами шляпки поганок. Глянули и…

– Вы куда, безобразники?!

– Бабушка! Мы гулять хотим! Отпусти!

– Не пущу, негодники!

– Ну, нам же ж интересно!

– Интересно им. А вы знаете, что без зонтов наверх нам нельзя?

– Знаем!

– А вы понимаете, что, если потеряете свои зонты, то уже никогда не сможете вернуться домой!? Никогда не встретитесь с братьями, не обнимете маму с папой, ну и меня заодно.

– Нет… Мы не знали. Но нам очень хочется посмотреть на мир, который там, наверху!

– Эх, мои вы дорогие. Что с вами делать. Раз уж вас не остановить, старайтесь не привлекать к себе внимания. И запомните, что наверху вам можно быть совсем недолго. Всего лишь три дня. Если вы не потеряете свои зонты, если они переживут свои три цвета и не будут испорчены, вы вернётесь домой.

– А что это за цвета, о которых ты говоришь, бабуля?