Лесные твари

Антонов заинтересовался Демидом случайно. Занимался он по долгу службы всякими там экстрасенсами, телепатами, психопатами. Лениво перелистывал папки с досье, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное для Конторы. Полезного было мало, почти ничего не было. Все экстрасенсы страдали манией величия. Рекламировали себя на каждом шагу, лапшу на уши вешали. Я, мол, людей по фотографиям нахожу, порчу по телефону снимаю, убийц по ауре распознаю. Дешевая мистификация. Настоящие паранормы, конечно, встречались, только все они быстро уходили из Нижнего в Москву. И толку от них было мало – слишком неуправляемыми они все были. А стоило чуть надавить на них – теряли свой дар начисто. Или притворялись?

Коробов тоже был таким болезненно независимым. Только он был на голову выше всех остальных. Могучая сила в нем какая-то чувствовалась. Дьявольская? Во всех историях, в которые оказывался втянут Коробов Демид Петрович, присутствовало такое невероятное нагромождение ничем не объяснимых фактов, что это можно было оправдать только разве что вмешательством Дьявола. Или Бога?

Нет, не Бога. Если Бог существует, откуда тогда в коробовских авантюрах такое количество трупов и неизвестно куда пропавших людей? Где тут христианство? Свинство какое-то сплошное.

Вопросы. Сплошные вопросы. Самый большой вопрос: почему, несмотря ни на что, он, Антонов Валерий Федорыч, помогает этому треклятому Демиду? И не просто помогает – вытягивает его, ломая к чертовой матери свою карьеру, подвергая опасности свою жизнь?

Антонов никогда не сознался бы себе в своих чувствах к Демиду. Но душа его знала. Знала, что это нужно. Жизнь Валерия потеряла все прежние ориентиры, но обрела новую цель. Можно ли было назвать это служением? Может быть. Но это не было принуждением. Никогда доселе не веривший в Бога Антонов вдруг почувствовал, что у него есть предназначение свыше. Что для него, маленького, бывшего военного человечка вдруг выделена ячейка в большом плане, неизвестно кем задуманном и осуществляемым. И, участвуя в этом, он может искупить грехи свои. Может быть, даже смерть всех тех людей, которых он лишил жизни за жизнь свою – преднамеренно или непреднамеренно.

Это случается с военными. Особенно, когда они на войне. Они вынуждены убивать.

Валерий надеялся (знал?) что убивать ему больше не придется. И все же на душе его было тяжело. Тяжело менять свое мировоззрение, когда тебе под пятьдесят.

Антонов снова закурил. Медленно, тяжело зашагал по квартире, резко стряхивая пепел на пол. Спать давно пора. Еще пятьдесят грамм – и он заснет. Заснет безо всяких мыслей.

Телефон зазвонил.

– Да? – хмуро сказал Антонов в трубку.

– Але! – произнес девчоночий голосок. – Это вы объявление в газету давали? Насчет рояля? Послезавтра в шесть придем смотреть. И пельмени не забудьте.

– Сами вы пельмени! – пробормотал Антонов. И бросил трубку, ухмыльнулся в усы. Ну цирк!

Позвонили-таки. Послезавтра в шесть у "пельмешки" на углу. Конспирация, мать их…

Антонов прошлепал в одних трусах на кухню, достал бутылку коньяка. Налил стопку, выпил, сморщился, занюхал высохшим, съежившимся куском селедки в жирных пятнах.

Спать, спать.

Но этой ночью майор Антонов так и не заснул. Ворочался до самого утра, вздыхал, чесал волосатую ногу, вставал, открывал и закрывал форточку, курил "Винстон" и тушил окурки в раковине. Почему-то пожалел и не убил таракана – рыжеусого ночного проходимца, нагло совершавшего пробежку по стене. Ночной звонок выбил майора из колеи.

Нельзя сказать, что ему было страшно. Но впервые в жизни он не мог сказать даже приблизительно, что ждет его в ближайшие дни. Раньше тоже существовала приблизительность – но всегда определенная. Ранят – не ранят. Убьют – не убьют. Пошлют в командировку в Мухосранск подшивать никому не нужные бумаги в папки или в Таджикистан разбираться с чертовыми наркотиками, найденными на заставе и палить трассирующими очередями по теням, шныряющим в приграничных кустах. Теперь же он не мог предположить ничего. Совершенно ничего. А потому ворочался в душной темноте, матерно комкал колючую простыню и пытался заснуть.

***

Приютил Леку и Демида Кикимора. Обогрел, можно сказать. Только почему-то не испытывал от этого Демид особой радости. Не нравился ему Кикимора, и все тут. Черт его знает, почему так получилось? И ведь мужик-то Кикимора был воспитанный, и спокойный, и красавчик хоть куда. А все равно не доверял ему Дема.

Кикимора был слишком вездесущим и всезнающим. Правда, Демид Коробов и сам был таким. Только Дема знал секрет своих способностей, а потому очень не любил иметь дело с себе подобными. Он знал, что предугадать действия себе подобных очень трудно. Почти невозможно.

Что ж, это так естественно – пугаться неизвестного. Хотя можно было бы объяснить все очень просто: Кикимора был телепатом, читал чужие мысли. Отсюда могли проистекать его знания о потаенных деминых делишках, мнимая его значительность и умение опережать события на один ход. Все очень просто.