Лесные твари

Демид не понимал той белиберды, что нес болтливый оборотень. Да и не слышал он ее. Почти не слышал. Он отгородился от внешнего мира, заткнул воском пробоины ушей и ноздрей, задраил люки глаз. Он был там, в спасительном хаосе внутренней пустоты. Он был наедине со своим вторым Я. Он искал выход.

выход есть но это выход не наружу это выход внутрь

"Что я должен вспомнить?"

реинкарнация

"Я должен вспомнить свои прежние воплощения?"

да

"Но как это сделать?"

ты знаешь

Демид неожиданно увидел перед глазами мандариновую рощицу, небольшую бамбуковую хижину с квадратной крышей и огромное древнее дерево, под которым на циновке сидел старый узкоглазый человек, обритый наголо.

– Лю Дэань, – сказал человек, – ты забыл, что только в истинной пустоте можно найти начало…

Он говорил по-китайски, но Демид понимал его без труда.

глубже глубже глубже

Внутренний голос торопил, и Демид прыгнул дальше – туда, в колодец прошлых жизней. Он прыгнул в черноту, но не упал, а приземлился в маленькой комнате каменной вонючей комнате, заполненной смрадом пота, испражнений, предсмертного пота и смертельного страха. Там было много всяких приспособлений, в этой камере пыток. И стул, утыканный шипами, и щипцы для вырывания глаз, и тиски для дробления пальцев, и металлические груши, которые вставляются в задний проход, а потом разрывают его острыми лепестками к чертовой матери. А еще там было нечто вроде огромного деревянного ложа, снабженного воротом и веревками для растягивания человеческого тела. На этой-то самой дыбе и лежал Демид, или тот, в чьем теле он сейчас присутствовал. Он был растянут надлежащим образом, и сухожилия его трещали, а кожа на ногах уже полопалась, и жирные черные мухи ползали по ранам.

– En nombre de la Santa Inquisicion, – провозгласил толстый человек в черной сутане с откинутым капюшоном, – otra vez te pregunto, hereje Alberto Alba de Calpe, en que lugar tu entraste en comunicacion con el diablo, que comunicacion es decir contra Dios, y quien te aydo? [55]..

Глубже!– завопил внутренний голос, но Демид и так уже ушел, потерял сознание от боли. И очнулся на берегу холодного вечернего моря, с шумом разбивающего валы свои о камни скалистого фьорда.

– …махать мечом – искусство нехитрое, – говорил ему одноглазый горбун, одетый в меховую безрукавку. Рыжие космы горбуна свисали до плеч, чудовищный шрам пересекал лицо наискось, а единственный глаз мерцал в полумраке зеленым огнем. – Грубая сила – удел воинов, а мы, скальды, владеем иным искусством. Наше ремесло древнее, сам Один спустился из Асгарда, чтобы даровать его людям. Запомни, мальчик мой Сигурд: две руны, правильно составленные и начертанные в нужный момент, могут спасти жизнь твою лучше, чем самый лучший щит.

Он поднял с песка два овальных белых камня, на которых вырезаны были два знака. Два простых знака из прямых черт. Два знака, древних, как знание Мимира, великана, охраняющего источник мудрости.

– Авальд и Торвальд, – сказал он. – Знак Беркута. Не только против зверя спасут они тебя, но и против любой нечисти…

***

Карх почувствовал, что что-то не так. Что-то произошло с этим человеком. Слишком долго стоял он неподвижно, закрыв глаза. Воля человека должна быть сломлена полностью, он уже должен был лежать бездыханно на земле, но все стоял. Он полностью ушел в себя, этот человек, и это было опасно.

Настала пора ужина.

Карх приближался к добыче мелкими, нетерпеливыми, трусливыми шажками. Он все еще боялся Бессмертного, хотя бояться было нечего. Бессмертный был безопасен. Он не мог пошевелить и пальцем, а в голове его – карх слышал это – мыслей было не больше, чем в мертвом камне.

Он не должен больше думать об ЭТОМ, как о Бессмертном. Это просто мясо.

Карх с визгом кинулся на добычу, бросился в прыжке. И не долетел до добычи. Столкнулся в воздухе с невидимой преградой, ударился, обжегся, прянул прочь, зафыркал, взвыл, и свалился на землю.

Потому что за долю секунды до того, как зверь прыгнул, Демид ожил. Он поднял руку и нарисовал перед собой в воздухе знак большим пальцем.

Охранное заклятие, Знак Беркута. Карх слышал про него, но не представлял, что это может быть так больно. Морда его горела, словно ошпаренная кипятком. Кархи не боятся боли. Но это было больше, чем боль. Это была старая магия.

Карх попытался вскочить, но ноги его только слабо дернулись – непослушные предатели. Все предали его в этом мире – а теперь и тело, прекрасное тело, созданное Духом Тьмы Гоор-Готой, отказалось от него. Он снова превратился в бруксу – маленькую черную нечисть, запертую в чужом туловище.

Демид наклонился и поднял свой меч.

– Человек!.. – карх заскулил. – Демид! Ты ведь не убьешь меня? Это нечестно – убивать беззащитного…

– Что-то я не заметил, что ты соблюдаешь это правило. – Двигаться Демиду было трудно, но он делал шаг за шагом. – И ты прав! На нас с тобой это не распространяется. Это правило – для людей. А мы с тобой – два демона!

– Ты – не демон, Дема! Ты – человек!