Лесоруб Кумоха

— Однажды ваше благородие ехали по лесу, — бойко начал рыжий, — и увидели, как три черта дерутся. Ну, увидели черти ваше благородие, присмирели. «В чем дело? — спрашивает ваше благородие. «Вот, отвечают, не можем поделить, что кому…» А нашли эти черти — и где только раскопали! — сапоги-скороходы, шапку-невидимку, палку-выбивалку! Из-за них и дерутся. «Ладно, — говорит ваше благородие, — рассужу. Вот три камня, я их брошу в лес. Кто из вас первый ко мне с камнем прибежит, тот и выберет ту вещь, которую ему хочется… Кто вторым будет, тот выберет из того, что осталось. А кто последний, тому уж что достанется…» Черти согласились. Ваше благородие бросили три камня, и черти умчались за ними… Сапоги, шапку и палку они на месте оставили… Как бы поступил нечестный злой человек? А?

— Надел бы шапку, натянул сапоги, взял палку, и только бы его и видели! — прогудел поп. — С таким-то волшебством можно полмира в карман положить!

— А я то же сделал? — с интересом спросил пристав.

— Надели шапку, натянули сапоги, взяли палку в руки, — сказал рыжий.

— Думай, что говоришь! Выходит, я чужое взял? — удивился пристав. — Я воров излавливать должен, а тут сам на чужое польстился?!

— Что вы, ваше благородие! — поклонился рыжий. — Как можно такое подумать! Сапоги-скороходы вам для чего нужны были? Чтобы догнать тех конокрадов, которые в прошлом году двух коней с ярмарки увели. Шапка-невидимка — чтобы разговоры тех конокрадов подслушать, куда они коней спрятали, а палка-выбивалка — чтобы конокрадов наказать! Вы их догнали, секреты их подслушали, коней нашли, приказали палке-выбивалке воров тех наказать примерно… Потом снова на полянку вернулись — как раз когда черти с камнями назад бежали. Успели, значит. Ну, кто первый прибежал, тот выбрал, что хотел, второй — за ним, а третий — что осталось. Вот что говорят у нас про ваше благородие: чужого, дескать, и пальцем не тронет.

— Интересно языком мелешь, — довольно проговорил пристав. — А вот скажи нам, зачем сюда пришел? И зачем с нечистой силой знаешься?

— Ваше благородие! — сказал Кумоха. — У меня к вам разговор есть тайный.

Пристав удивился, внимательно на Кумоху поглядел.

— Ну, пойдем тогда в сени, — произнес он. — А вы отец Василий, поговорите со сказочником… Откуда он, чей сын.

— Нарочно, ваше благородие, оставили отца Василия с рыжим, чтоб отец… гм… ненароком… наш разговор не подслушал? — тихо спросил Кумоха, когда они с приставом вышли в сени и прикрыли дверь.

— Ох, какой догадливый! — усмехнулся пристав. — Чудо просто! Знай, кривой: все ваши делишки передо мной как на ладони. Хотите вы с Вороном заработать на — овечьем чуде? А церкви — убыток, вере — убыток. Знаешь, чем это пахнет?

— Острогом, — сказал Кумоха. — Только никакого чуда не будет, ваше благородие. У меня с колдуном свои счеты — я его погубить хочу. Чудо у него не получится, а позора будет на всю округу. От этого только отцу Василию выгода.

Пристав с интересом взглянул на Кумоху, подмигнул ему: мол, а если врешь, парень?

— Что ж мне, в острог хочется? Не будет чуда колдовского. Головой отвечаю.

— Ладно, посмотрим.

— Смотреть-то вам, ваше благородие, как раз и не нужно.

Пристав поднял бровь: дескать, это еще почему?

— Колдун скажет: чудо потому не вышло, что пристав тут был. Пристава даже нечистая сила боится! Этому все поверят.

Рысье лицо пристава подобрело: ему было лестно еды-шать, что всякие лешие, лесовики, домовые и те его власти боятся.

— Если обманешь — поймаю, плохо будет, — сказал пристав. — А так все вроде ты растолковал правильно. Теперь вот отца Василия уговорить бы, чтоб не боялся без меня оставаться.

— Сговоримся! — убежденно произнес Кумоха. — Разве отец Василий себе враг? У него с колдуном свой расчет имеется.

Когда пристав и Кумоха вернулись в горницу, рыжего уже в ней не было.

— Добрый он человек, добрый, — прогудел поп. — Все мне чистосердечно поведал. Обман ваш, чада мои, во славу церкви и веры я благословил.

Пристав коротко передал разговор с Кумохой.

Поп совершенно умилился:

— Посчитаюсь я теперь с нечистью колдовской! С Вороном, отродьем сатанинским!

— А тебя я, когда уезжать буду, кликну! — сказал Кумохе пристав.

Кумоха вышел во двор. Рыжий рассказывал что-то веселое стражникам, поповским работникам, козлобородому пономарю-сторожу.

— Иди, иди, я после приду! — махнул он рукой Кумохе.

Кумоха широко зашагал вдоль улицы, в самый ее конец, к избенке Ворона.

Поп стоял возле окна и смотрел вслед лесорубу.

— Все хорошо, отче, — сказал пристав, — да проверить бы не мешало этого одноглазого. Чей, ты говорил, он сын-то?

— Кузнеца Сийлы. Беспокойного мужика, чтоб ему на том свете… гореть в геенне огненной. Ох, с ним у меня беды были большие…

Пристав задумался, прошелся по горнице.

— Знаю я Сийлу. Да только вроде нет у него сыновей.

Поп остолбенел:

— Как же так? А… этот?

— Вот тут проверочка и поможет, — озабоченно проговорил пристав. — Я сейчас за Сийлой стражника пошлю, пусть его сюда привезут.

Про то как пропал рыжебородый и как отбыл восвояси „ваше благородие”