Лестница Аида

Через полчаса, стонущих американских раненых распределили по домам перепуганных немцев. Помнится бургомистр Хельмштедта, что то блеял про какие то нарушения и ссылался на федерального канцлера, но Сойкин врезал пожилому фрицу в печень сразу приведя его к необходимому консенсусу.

– Чего он там блеял? Спросил Громов штабного переводчика, старшину Рузанова.

– Да говорил, что Германия уже не воюет на стороне американцев и они даже не союзники. Мол мир, дружба, жвачка.

– Вот твари! Искренне возмутился Слоенов и комбриг был с ним абсолютно согласен. По русским меркам, это было какое то запредельное скотство. Еще вчера эти люди встречали прибывших из‑за океана американцев, как защитников от "русских варваров" и махали им звездно‑полосатыми флажками, посылая воздушные поцелуи. Сегодня готовы смотреть как разбитые "защитники" будут умирать без медикаментов и не пошевелить для помощи, даже пальцем.

Громов долго, с недоверием осматривал окрестности. Самому начинать переговоры – совершенно не хотелось. Мало ли чего.

– Генерал! На связи "Волна"

"Вспомнишь начальство, оно и нарисуется. Не сотрешь!"

– Слушай, "Уран" … Было заметно, что Бородулин здорово волнуется. Москва договорилась. Я сейчас с генералом Коуном встречаться еду. Твои задачи такие – обсудить маршрут отхода американцев на твоем участке. Будь постоянно на связи, усек?

– Так точно.

Вздохнув, Громов сказал Алтуфьеву.

– Пусть твои орлы тоже белой тряпкой помашут. Мол, мы их услышали. Сойкин, ты по англицки разумеешь?

– Есть немного, господин генерал‑майор..

– Немного. И я вот немного…Ладно, у тебя "Тигр" на ходу?

– Да. Я все больше на танке передвигаюсь. Еще "Феннек" есть..

– Не. машина должна быть наша. Из патриотических так сказать, соображений.

– Принял! Лаврушин снял наушники, покосился на Тюленева и хлопнув его по плечу приказал.

Бери, Тюлень белую простыню и махай в сторону "хаммера". Потом подойдешь к ним и скажешь, что встреча будет вон на том перекрестке… Палец сержанта указал на ближайшие к ним пересечение дорог.

– Ты охренел, Лавруша? А по рации, чего с пендосами нельзя о встрече договорится?

– Не твоего ума дело, ефрейтор. Ты в Наполеоны, что ли записался? Может ты уже бригадой командуешь…? Тебе приказали – исполняй. Или ссышь, "москва"?

– Да пошел ты… Пробурчал Тюлень, заходя в соседнюю комнату и начал ковыряться в опрокинутом платяном шкафу.

– Только здесь махать не вздумай. НП не свети…

– Ага. Сейчас прямо здесь махать и начну. Желчно отозвал Тюлень.

– Тьфу. Язва ты, Тюлень, натуральная язва…Давай шевелись.

Увидев машущего с крыши соседнего здания Тюленя, американцы тут же вылезли из "хаммера" и тоже помахали белой тряпкой. Еще через десять минут высокие договаривающиеся стороны встретились.

– Американцы сейчас подъедут к оговоренному перекрестку. Пятнадцать минут. Доложил Алтуфьев.

– Это точно. Твои разведчики не напутали? А то я этих мудозвонов знаю…

– Вампир…Тьфу, капитан Кудрявцев головой за них ручается. Говорит москвича отправил. из наблюдателей.

– Еб…ть…Этот москвич то, по английски то шарит?

– Думаю, да…

Громов покачал головой.

– Вот отличный ты командир, Алтуфьев. Но все равно – распиздяй…Как и твои подчиненные. Чего нельзя было толкового парня отправить со знанием языка?

– Да вообще, можно было по рации договорится…

– Конечно. А вдруг ловушка? Засекут штабные радиостанции? Нет уж пусть как в каменном веке‑ так договариваются. Так надежнее.

Американцы, появились на перекрестке ровно через пятнадцать минут. Хотя часы сверяй.

– В машине трое. Один черный, двое белых. Доложил Алтуфьев, выслушав доклад с наблюдательного поста.

Громов встал, разминая ноги, допил крепчайший, искусно сваренный кофе(ординарец у Алтуфьева, как выяснилось, до войны, в кофейне работал) и повернувшись к Сойкину сказал.

– Все, лейтенант, выдвигаемся.

– Русские, сэр… Лейтенант резерва, Алекс Давидс, показал полковнику Букеру Линкольну на приближающийся "Тигр".

– Они опоздали специально, что бы нас унизить! Пробурчал высокий Линкольн, снимая каску и надевая форменное кепи.