Лестница грез

- Может, он всем хорош, твой друг с Хуторской, но наблюдать за ним противно. Смотри, как он подобострастно перед всеми извивается. Такой маленький, с этими блестящими от бриолина волосами. Эти каблучки и платформа, о них вообще молчу. Как в Одессе говорят: «Держите меня в заду, бо я вперед упаду».

- Ну и ехидина ты, сейчас ему деньги за билеты отдам и уйду, - у меня даже изменился голос, стал каким-то писклявым.

На Алку угрозы мало подействовали. С каким-то наслаждением она продолжала: если не хватит, добавлю. И щёлкнула замком сумочки.

Как сестрица меня, однако, подначила, с каким тонким намёком поимела. Мне хотелось во что бы то ни стало взять реванш, но я тогда быстро не сообразила как, вертелось в голове что-то, но что конкретно, не могла вытянуть. Сказать, что мне не нравится «ее» Алексей Баталов, которого Алка обожала, уж больно он какой-то правильный... Не тот случай, когда повторенье - мать ученья, это уже проходили. Она мне в ответ нелицеприятное про «моего» Ланового с Павкой Корчагиным. Спорили до хрипоты, иногда даже ужинать вместе не садились. Ленка Довбненко, Алкина подружка, разнимала нас: оба - замечательные актеры. Конечно, замечательные. Великолепные, но никому сдаваться не хотелось.

- Хватит, Олька, идём «подружимся» с Дитой, раз уж пришли.

В зал мы протискивались веселой гурьбой вместе со всей этой компанией мелких лавочников с их разодетыми женами и прочими домочадцами. Почти у самой двери со строгой контролершей, тщательно рассматривавшей каждый квиток, кто-то дернул меня за рукав.

- Лишний билетик никому не нужен? - мне нагло улыбался кладовщик с третьего склада общественного питания.

- Опоздал, у нас есть!

- Кто же так осчастливил нашу Венеру Милосскую? Юрка? Молчу, не буду мешать вашему безоблачному счастью, - он даже присвистнул, наверное, от неожиданности.

Мы в этой толчее не вошли, а, подпираемые сзади, протиснулись боком в просторное фойе. В давке никто даже не взглянул на наши билеты, бедную контролершу, пожилую женщину, которая столько все видела и слышала в этом замечательном зале, вообще чуть ли не смели.

Ну и шедевр - здание филармонии! Бывшая одесская биржа, жемчужина архитектуры. Интересно, в какую копейку обошлась вся эта красота купцам и банкирам. Но большую часть публики все это мало волновало. К буфету было не пробиться, как будто народ приехал из голодного края. «Ольга, наши кладовщики первые в очереди, давай попросим их и нам по бокалу шампанского взять», - предложил Юрка. Мы с Алкой отказались. Мужики отлетали от прилавка с полными бутылками и гранёными стаканами. Специально прийти в филармонию, чтобы лакать эту шипучку? А особо прожорливые дамы нервно запихивали в рот пирожные, стряхивая с грудей сахарную пудру.

Глядя на это, Алка мурлыкала: веселится и ликует весь народ, веселится и ликует весь народ.

- По-моему, дорогая сестренка, в своих болоньевых плащах, деревянных бусах и браслетах мы на этом празднике жизни единственные.

А как мы на эти бусы любовались в «Работнице» и в таллинском «Силуэте», как мечтали иметь такие же, они казались нам верхом совершенства. А когда Алка наконец достала бусы чехословацкого производства, были на седьмом небе. Еще бы: самые модные барышни на всём Большом Фонтане. Может, еще кто-то носил такие, но мы не замечали.

Билеты у нас были почти в конце зала, но оттуда хорошо было видно, как публика первых рядов важно и вальяжно рассаживалась по своим местам, продолжая между собой общаться через ряды, стоя демонстрировать свои уши, руки, шеи. От обилия сверкающих гигантских камней на пальцах дам и «котлов» у мужчин с перстнями по всему залу заметались солнечные зайчики, как в цирке, когда под куполом вращается зеркальный шар из кусочков битого зеркала и на арену по стенам цирка сползает снег. Сейчас в филармонии эффект был куда более яркий. Сверкало и благоухало всё. Мы с сестрой забились на свои места и знакомились с программкой, попрятав свои сумки под ноги. Не сговариваясь, не глядя друг на дружку, сняли с шей свои модные деревянные бусы, стянули с рук такие же браслеты.

Краем глаза я всё же выискивала своего кавалера, и когда наконец обнаружила, меня словно током прибило. Я завидела его, протискивающегося по пятому ряду, который уже почти полностью расселся. Юрка как-то чересчур услужливо, как мне казалось, подбрасывая брови вместе с глазками от удовольствия кверху, целовал руки женщинам, что-то лепетал, наверное, расточал комплименты, склонялся над какими-то мужиками, что-то шепча им на ухо, но те быстро отталкивали его от себя. Я чувствовала себя так, как, вероятно, чувствовала и сыграла такую роль Ия Савина в «Даме с собачкой», имея мужа лакея. О, боже, уже не первый раз повторяла я про себя, как хорошо, что Алка, увлеченная чтением программки, этого не видит.