Лестница Иакова

Но вот вопрос: куда спешат они?
Туда ли, где рекламные огни
неистовым мельканьем и свеченьем
всех призывают к новым развлеченьям?
Блестят витрины, огоньки машин…
На перекрёстке тополь, как кувшин,
стоит один со светофором рядом,
следит за нашим призрачным парадом.

4

И вдруг навстречу тем, кто любит грех,
кто разгрызает время, как орех,
в Саратове, по улице Соборной
смиренники идут и простецы,
святые жены, матери, отцы,
и с ними образ — Спас Нерукотворный.
Они идут — не час идут, не год,
и каждый видит этот Крестный ход,
и возле Липок — там, на стадионе,
встал из руин нерукотворный храм,
и ангелы видны на небе нам,
и апокалиптические кони.

5

А Бог дождит на грешных и смиренных,
на гениальных и обыкновенных,
промокли гордецы и мудрецы,
глупцы, ленивцы, нищие, купцы
и все потомки Евы и Адама
от океана и до океана.

* * *

Где инженер цветка, звезды изобретатель?
Где сердца моего таинственный создатель?
Где тот, кто сотворил и уголь, и алмаз?
Где тот, кто любит нас, и тот, кто мучит нас?

Не знаю я ответ — и всё же мне обидно,

что спит земная тварь, темна и световидна,
что и моя душа безгрешна и грешна,
что многим на беду я в этот мир пришла.

Заправив жирный суп петрушкой и укропом,

я буду битый час сидеть над микроскопом,
потом, закрыв глаза, оглохнув, онемев,
я загляну в себя и вспомню Шестоднев.

На полке у окна стоят рядком Тарковский,

священник Михаил и Филарет Московский,
есть в книгах их рассказ о смысле бытия:
я буду их читать и буду плакать я.

Как трудно изучать и лепестки пиона,

и тонкое, пустое жало скорпиона,
ехидны смертный яд и дерева изгиб,
и тайные пути плывущих в море рыб.

Смещение времён, смешенье слов и стилей…

Но вот на облаках стоит святой Василий,
он посылает нам и молнию, и гром,
и пишет «Шестоднев» златым своим пером.

* * *

Ангелы и птицы в райских кущах
запоют на разные лады —
и увидят стаи рыб, плывущих
в тонких платьях из речной воды.

В мире, словно в зале ожиданья,

жаждет получить душа моя
в краткий миг блаженства и страданья
опыт неземного бытия.