Лестница из терновника. Трилогия

На меня огромными чёрными очами в неизмеримых ресницах смотрит тропический чахоточный ангел. От страданий, физических и моральных, вся классическая лянчинская брутальность испарилась - от неё остался только острый огонёк в очах и поза загнанного волчонка. А мил он внешне на редкость: со своими отросшими кудрями, южным шармом, лихорадочным румянцем на скулах и матовой смуглостью.

Как-то не очень похож на братьев-Львят: слишком большие глаза, прямой, "европейский" разрез, скулы не торчат, кожа посветлее... Я бы сказал - полукровка. Сын Великого Льва и светленькой северной рабыни, не иначе.

- Плохо себя чувствуешь, Львёнок? - спрашиваю я и вхожу. - В груди болит?

- Лучше, - отвечает Элсу осторожно. - Этот... старик... оставил тут... вот. Велел отпивать по глотку, если начну кашлять. Ты - лекарь?

На поставце - вылитая деревянная табуретка - стоят стеклянный кувшин с мутным бурым содержимым и чашка. Что в кувшине, я себе представляю. Отвар чок, смешанный с соком солодового корня, малым количеством настойки "подорожника" и вискарём из ся-и. В сумме - жаропонижающее, обезболивающее и отхаркивающее средство. Не знаю, поможет ли оно при здешней "чахотке", но от тяжёлого бронхита спасает успешно.

- Нет, - говорю я. - Не лекарь, но в лекарствах понимаю. Я - Ник, Вассал Государева Дома. Тебе новости принёс. От нашего Государя, от Снежного Барса.

Тень презрительной усмешки. Умная рожица и не злобная. Маршалы у нас - люди с предрассудками: воевали, можно понять. Они, похоже, всех лянчинцев передушили бы своими руками, дай им волю, а южане... что ж, южане относительно северян варвары, безусловно, но не безмозглые скоты. И этот парнишка - не дурак, несмотря на юность.

- Меня убьют? - спрашивает он с дикой смесью отвращения и надежды. - Когда меня убьют, наконец? Или... - и надежда меркнет. Он поднимает взгляд, смотрит прямо и испытывающее, как все южане, когда хотят честного ответа. - Не договорились, - почти утвердительно. - Со мной... кончено со мной.

- Погоди, - говорю я. - Во-первых, ещё ничего не решено, а во-вторых, многое зависит от тебя самого.

Он снова усмехается, заметнее. Циничная мина - старше его самого лет на тридцать.

- А кто приехал?

- Эткуру.

- Хо-уу... ну так он изрядно позабавится... Ему не впервой, его всегда забавляло, если кого-то из братьев опускали до самой преисподней... чем меньше Львят - тем больше мяса достанется Старшим в Прайде.

Элсу говорит на языке Кши-На, как северянин - не только почти без акцента, но и сложными чистыми предложениями. И не питает иллюзий. Действительно, умница, однако. Я решаю попробовать поговорить с ним серьёзно.

- Львёнок, - говорю я, - Эткуру считает, что тебе лучше умереть, но Снежный Барс не позволит тебе это сделать. Лев предлагает за тебя денег, а Снежный Барс хочет мирного договора, скреплённого клятвой.

- Творцом клясться? - спрашивает Элсу хмуро.

- Вот именно.

- Не согласятся, - в тоне появляется усталая безнадёжность. - И клятву выполнить нельзя, и клятвопреступником стать нельзя. Когда Лев поймёт, что его поймали - начнётся война. А поводом... я буду.

Элсу кашляет. Кашель не так ужасен, как я мог предполагать - может, его бронхит и не перейдёт в чахотку или воспаление лёгких. Я наливаю ему микстуры, он отталкивает чашку.

- Смысла нет.

- Погоди умирать, - говорю я. - Если спрошу - ответишь?

- Угу.

- Львёнок, - говорю я, - что будет, если тебя позовёт на службу Снежный Барс?

Тёмные очи Элсу становятся просто громадными. Он потрясён.

- Меня позовёт?! Меня?! Что вдруг?!

- Если Снежный Барс скажет, что тебе не причинят вреда и не посягнут на твою честь - что будет? Что скажут твои братья? Как ты считаешь?

- Это - если я соглашусь? Скажут, что я продался, предал Льва, Прайд, веру предков... Скажут, что меня околдовали, быть может, - и усмехается, как старый скептик. - Плюнут, уедут. Или останутся, чтобы убить меня. Предатель должен быть убит, верно?

- А ты согласишься?

- Зачем я Снежному Барсу? - сейчас рассмеётся мне в лицо. - Это шутка?

- Не Барсу - его подруге. Снежной Рыси, скажем. Государыне.

Я жду чего угодно. Приступа ярости. Презрения. Истерики. Оскорблений. Общение с лянчинцами меня морально вооружило - но Элсу только молча глядит на меня и дрожащими руками застёгивает-расстёгивает верхнюю пуговицу на полушубке. Берёт чашку с пойлом - и опрокидывает залпом, с отвращением глотает.

Я жду.

- А что, а я вот соглашусь! - выпаливает Элсу единым духом. - Да, я соглашусь! И всё, и пусть делают, что хотят! Пулю в спину, нож под лопатку - пусть! Мне наплевать! Я соглашусь. Женщина... если она велит отдать мне меч - то пусть, пусть она приказывает, мне всё равно! И я останусь. И если меня убьют - то пусть здесь. Пусть - подло. Я готов, - переводит дыхание, бледно улыбается. - Так ей и скажи. Женщине. И им скажи. Пусть смеются, злятся - пусть - что хотят. Всё равно с переговорами ничего не выйдет, всё равно будет война - и пусть они хоть сдохнут, пусть. Они всё равно никогда ничего не поймут...