Лестница в небо

– Давай сначала передохнем, ты чаю своего выпьешь, а я пивка, ну и поговорим потом.

– Хорошо, – легко согласилась Скай.

– Давай, проходи на кухню.

– Благодарю.

Светлые волосы Скай были заплетены в косу. Яковлев и без того ругается, что она носится по лабораториям с длинными патлами, а это, помимо прочего, опасно и для нее самой. Но бабы, как известно, дуры – она настояла на своем, сказала, что стричься не будет. Хватило ей, когда Рахман чуть ли не насильно заставлял ее стричься под каре.

– Сейчас. – Никита поставил чайник на плиту, включил газ, щелкнул зажигалкой. – Твою байду сохранил с момента последнего нашего разговора. Лучше бы пивко попивала, честное слово. – Он открыл холодильник, достал две жестяные банки, на стол поставил, чашку рядом с ними, заварку насыпал. – Сахар?

– Ты идиот? Какой сахар в такой чай?

– Обыкновенный.

– Не, блин, молодец, а говоришь, что у баб мозгов нет. Проехали. Как у тебя день прошел?

– Да, блин, говорил же уже. В рейде был. Птицефабрика, там Яковлев просил артефакт достать, я и достал. Попутно еще встретил Огонька и каких-то мутных типов на фиолетовой «Газели». Микроавтобус такой российский…

– Я знаю, не тупая.

– А «Газель» наша, НИИАЗа то бишь. Прикинь?

– И что? Мало ли куда институтских занесло. Только я у нас не помню фиолетовых микроавтобусов.

– Я тоже не помню, но маркировки наши. Думаю, надо забросить удочку и переговорить с Яковлевым, ненавязчиво так. Потому что никому нельзя верить. Тебе только и доверяю.

– А что такого секретного в том, что ты увидел «Газель» в Зоне?

– Ну, знаешь, почти ничего, за исключением того, что в ней перевозили живых людей. Как пленников в фильмах. – Чайник закипел, Никита снял его с плиты, залил чай в кружку голубоглазой собеседницы. – Держи. Грязных и связанных, их увели в подвал на птицефабрике. Еще их похитители трепались о каких-то «С-лабораториях» и других лабах, а людей этих, насколько я понял, хотят использовать как подопытных.

– Ничего себе история. – Скай пододвинула к себе коробку с печеньем. – Я возьму одну?

– Бери.

– С каких это пор тебе не насрать на то, что творится в Зоне? Еще и не с тобой.

– Я эгоист, но, ты же знаешь, когда становлюсь свидетелем несправедливости, хочу исправить положение. Как с тем мажором. Кстати, еще. Помнишь Проводника?

– Федор который?

– В точку. Самый известный проводник на территории ЧЗО. Он с ними, мне кажется. – И Коннор вкратце описал то, что услышал в баре.

– Да. И что ты собрался со всем этим делать? Улики хоть есть?

– Не веришь, что ли? Пошли завтра на птицефабрику, прогуляемся, посмотрим на пленных в подвале или на их охранников.

– Почему ты их не вытащил, когда «Газель» уехала?

– Там команда осталась в охране, я через цеха птицефабрики слинял. В одиночку, может, и справился бы, да не захватил с собой достаточно патронов. Да и куда я с кучкой гражданских? Тут разобраться надо, а потом уже… – Он сковырнул скобу на банке. – За твое здоровье!

– За свое лучше выпей. Никит, пить за здоровье – это как трахаться ради девственности.

– Что?! – Он едва не поперхнулся. – Пошлая шутка? От тебя?! Неожиданно!

– Умею удивлять.

– Это уж точно. Жаль, никаких чипсов или рыбки не взял.

– Я тебе верю, Никит. И все же интересно, почему ты так озаботился жизнями тех несчастных?

– Как же тебе сказать? Хм. Надоело, Скай, жить гребаным эгоистом. Я устал. Устал от себя, от того, что я наворотил за свою недолгую жизнь. Знаешь, все так запуталось, так опостылело. После того убийства… я уже забыл, где кончается наемник Коннор, а где начинаюсь я. Я ж последние годы безвылазно в Зоне сидел, а сейчас тут, в какой-никакой, а цивилизации, адаптировался потихоньку, притерся. Отпустило меня, понимаешь? И с тобой еще… – Он открыл второе пиво. – Как зажил вновь. Будто бы и не было всего этого. Карьера, Лиса и всей той грязи, мести…

– Стояночка! Отпустило? Поэтому ты просишь Яковлева, чтобы он через эсбэушников нашел того сталкера, что продал информацию Максу?

– Того сталкера кличут Сорокой. Да, я хочу его найти, потребовать объяснений, а потом просто убить. Хочу разорвать этот круг, избавиться ото всех ниточек из прошлого, чтобы зажить дальше спокойнее. Может, где-нибудь там, на берегу океана, – потянулся он к пепельнице. – Может быть, я все же смогу привыкнуть к тому, что не нужно каждый день жать на спуск. Тут же привыкаю понемногу. Может быть, я убью Сороку и мне окончательно полегчает, ведь у меня не останется незаконченных дел и я смогу зажить настоящим и будущим, а не прошлым. Или я слишком самонадеянный?

Он собирался чиркнуть кремнем, но Скай остановила его: