Лестница в небо

– Никому на хрен не нужны твои рисуночки! Ты бездарность! Ты просто бездарность! А я тащу эту семью на своих плечах! Я на своих плечах тащу! Но из-за тебя мы недоедаем! Из-за тебя мы живем в говне! А еще, – плюется он, – из-за него! Ты ведь любишь этот кусок орущей плоти больше меня! Что, Лизонька, я тебе больше не нравлюсь?! Теперь ты тратишь время на этого отпрыска?! Я его убью! Я убью его, сука!

– Не трогай! Не смей!

– С дороги! – отталкивает он женщину.

Она прикладывается головой о край кровати.

Кабинет, яркий свет бьет по глазам. Молодой парень в синем костюме и очках размахивает бумажками:

– Лиза! Он избил тебя и вышвырнул из дома вместе с трехлетним ребенком! – Юрист останавливается, чтобы отдышаться. – Ты в своем уме?

– Я нужна ему. Он без меня никуда. И я без него. Я останусь никому не нужной.

– Дура! Какая же ты дура, господи, блин, боже! – Он бросает документы. – Да пошли вы! Пошли вы оба к черту! Мне плевать. Плевать, слышишь? Я сделаю все, чтобы защитить твоего ребенка!

– Я сама могу его защитить! Я люблю его! Люблю их обоих! Я справлюсь, я смогу заставить мужа измениться! Он поможет мне вырастить Никитку. А я смогу защитить своего сына!

– Позволь мне задать тебе последний вопрос, а? Прежде чем я навсегда выставлю тебя за дверь! Кто защитит твоего ребенка от тебя же, пытающейся его защитить?

Никита зовет маму.

А мама молчит.

Он, четырехлетний мальчишка, все не может взять в толк: почему она молчит? Почему не отзывается? Почему?..

Мальчик дрожит.

Голова мамы неестественно вывернута. Она не может ему ответить. Над распластавшимся на полу телом возвышается мужик лет за сорок с короткой стрижкой и кривым носом, он одет в засаленную безрукавку. Он пьян – от него за метры разит спиртом. Мужчина качается, словно маятник. Глаза его потухшие, мутные, ничего не выражающие.

Тошно Никите от этого запаха, от запаха спирта и крови…

Замок от входной двери валяется на полу: его просто-напросто сбили. Это означает, что пьянчугу никто добровольно в квартиру не впускал. Тем не менее он стоит тут, посреди кухни, и ухмыляется, как умалишенный. Пьяница живой, а вот мама – нет. Никита все еще не может поверить в то, что мама мертва. Он пока что верит в чудо. И не понимает, что остался в одиночестве. Никита кричит, но от страха за свою жизнь. Отец хватает тарелку и бросает в него, но промахивается. Посуда врезается в стену и разлетается на мириады кусочков, которые, отскочив от плитки, впиваются ребенку в локоть. Никитина кофточка, сотканная мамой, пропиталась ярко-красным.