Летчики

— Увидите, командир части определит нам по летной подготовке первое место.

— По летной возможно, — соглашается Цыганков, — но как бы я хотел, чтобы она во всем была первой.

— А разве нет? — округляет глаза адъютант.

— Ой, Нефедов, нет, — покачивает головой секретарь партийного бюро. — Сделано немало, кто об этом спорит. Но сколько недоделок! Бьемся, бьемся, а уставный порядок до конца навести не можем.

— Что вы имеете в виду? — удивляется лейтенант.

— Дисциплину прежде всего, основу основ.

— У нас по учету только одно нарушение, механика Железкина.

— Случай с незакрученной пробкой бензобака?

— Да.

Цыганков подходит к окну, задумчиво смотрит на припорошенный снегом аэродром.

— Знаете, Нефедов, — говорит он, — а ведь этого единственного нарушения могло и не быть. У Железкина тяжело заболела мать. Парень ходил сам не свой. А если бы мы с ним раньше поговорили, вызвали на откровенность, помогли, неприятного происшествия, уверяю вас, не случилось бы. Не хватило именно того, что именуется индивидуальной работой. Это упущение парторганизации.

— Железкин беспартийный, — заметил Нефедов.

Цыганков порывисто обернулся.

— Беспартийный, говорите? А разве наша парторганизация не должна заниматься беспартийными? — Он помолчал. — У меня к вам поручение, товарищ Нефедов, от партбюро. Сержанту Железкину не хватает образования, он с трудом осваивает материалы политических занятий. Возьмите его под наблюдение.

Нефедов отвечает не сразу, словно обдумывая задание.

— Я согласен, — говорит он. — С чего начинать?

Цыганков подсаживается к лейтенанту и неторопливо начинает рассказывать.

Грустно было в этот вечер на душе у секретаря партийного бюро эскадрильи. Возвращался Григорий Цыганков с аэродрома в Энск один и, глядя на весело поблескивающие огоньки городка, думал: «Куда же идти? В клубе нет ни кино, ни концерта, в казарме уже побывал, у адъютанта эскадрильи тоже. Значит, домой?» Григорий представил себе, как уютно проводят часы вечернего отдыха его однополчане. Ефимков, конечно, возится со своим Вовкой, читает ему Чуковского (он хвалился, что Вовка уже наизусть знает «Доктора Айболита»). А быть может, забрел к ним на огонек Сергей Мочалов, и сидят они втроем: Кузьма, Галина Сергеевна, комэск — беседуют о житейских делах, слушают радио или играют «с прикупом» в домино. Пальчиков и Карпов небось подались в город к знакомым девушкам с металлургического завода. Спицын или читает, или бродит на лыжах; подполковник Оботов, если не готовится к занятиям по марксистско-ленинской подготовке, делает что-нибудь по дому. У всех в квартирах мир и покой. Только он, секретарь партбюро эскадрильи, с недобрым предчувствием переступает всегда порог собственной квартиры, сразу встречая потухший взгляд зеленоватых глаз молодой жены, очередные упреки.

«Вот ведь загвоздка, — огорченно думает Цыганков, — а других ты порываешься воспитывать, охватить партийным влиянием, как привык выражаться на собраниях, а у себя в доме не можешь навести порядок. С одним членом семьи — женой и то не можешь поладить. Вот и тоска отсюда».

Жена!.. О ней ни на минуту не переставал думать Григорий. Даже в полете, если вел он истребитель по прямой и можно было на несколько секунд ослабить внимание, возникал в воображении образ Валерии, ее тонкая высокая фигура, белые длинные пальцы, с перстнем на среднем, волнистые волосы, струившиеся на плечи, округлый чувственный рот, чуть подведенный кармином. В такие мгновения становилось грустно и начинало сосать под ложечкой. Почему такой нескладной стала их жизнь?

Он вспоминал, как глубокой осенью прошлого года встретился в Москве с Валерией Свирской, дочерью генерал-полковника авиации и его бывшей одноклассницей. Она первая узнала Григория, столкнувшись с ним на Петровке, и стала тормошить с той непринужденностью, на какую девушке в двадцать пять лет давало право школьное прошлое.

— Гришук, ты летчик! Глазам своим не верю! Ты же собирался стать рассудительным инженером-кораблестроителем, и вдруг фуражка с голубым околышем. Да знаешь, как я рада этой встрече! Сегодня до двенадцати ночи ты мой гость… И слышать больше ни о чем не хочу! Бери меня под руку.

Григорий вел ее по людным столичным улицам, потом, осторожно придерживая за локоть, поднимался на пятый этаж по широкой каменной лестнице и все еще не мог опомниться. Он заехал в Москву, возвращаясь из отпуска, собирался быстро взять билет на другой поезд и продолжать путь в Энск. И вдруг встреча с Валерией… Он даже не знал, как отнестись к этой нечаянной встрече, радоваться ей или огорчаться тому, что нужный поезд уйдет и придется остаться в Москве на лишние сутки. На пятом этаже Валерия остановилась и стала искать в коричневой сумочке ключ. Они вошли в просторную квартиру. Здесь все было пышно: и стильная мебель из карельской березы, и блестящий паркет, и картины в позолоченных рамах. Извинившись, Валерия выбежала переодеться и возвратилась в пестром кимоно.